Тьма

– Из-за Душелова?

– Да.

– Она не может находиться повсюду одновременно, так же как и ты. А их не напрасно зовут Обманниками.

Я надеялся, что голос мой не дрожит. И тужился изо всех сил, изображая храбреца.

– Из всего этого никак не разобрать, чего ради ты захотел меня видеть.

– Дело не в этом. У меня есть проблема. Сны мои становятся все хуже. А сейчас они таковы, что хуже уже некуда. Я хочу узнать, как можно покончить с этим?

– Я такого способа не нашла. Тебе придется разобраться в них самому. Тебя призывала Кина?

– Пожалуй, нет. Впечатление такое, будто она просто проходит по моим снам и не замечает меня, если я сам не дергаюсь. А может быть, это я заглядываю в чьи-то чужие сны.

– Расскажи мне о них. Я рассказал.

– Во многом это те же самые сны, что и у меня. Главным образом я вижу равнину.

– А вороны там есть?

– Вороны? Нет. Там нет ничего живого. Я призадумался.

– Знаешь, возможно, я выразился не совсем точно. Кажется, она все-таки каким-то образом осознает меня. Однажды ночью, например, я увидел свою жену. Даже разговаривал с ней. Создавалось ощущение, будто можно ее вернуть.

– Это нечто новое. В моих снах лишь нагнетаются кошмары. Создавалось ощущение, будто в конце концов они меня подавят.

У меня было такое чувство, что она говорит отнюдь не всю правду.

– Мне трудно поверить, что она способна показать что-нибудь страшнее того, что я уже видел, причем наяву, – сказал я. – Зная, что она пытается сделать…

– Мурген, ей удалось использовать меня! Потому что я думала, будто знаю, что она делает. Но я не знала. Она – царица Обмана. Я была вовсе не Дщерью Ночи, а всего лишь племенной кобылой, которой следовало выносить на себе мессию Обманников. Не допускай такой же ошибки, какую допустила я. Если она и впрямь заметила тебя, будь крайне осторожен. И держи меня в курсе дела.

Я хмыкнул.

– Ты подсчитывал, сколько раз тебе казалось, будто ты чувствуешь Кину?

– Хм…

Я это делал. Но чаще всего она приближалась ко мне, когда я блуждал с Копченым.

– Не то чтобы…

Я описал ей парочку эпизодов, казавшихся мне менее безобидными.

– Это не слишком помогает. Следи за своими чувствами. Тобою пытаются манипулировать, используя твою любовь к жене. Догадываешься, почему?

– Полагаю, что из-за Знамени.

– Разумеется. Намеки есть повсюду, но целостной картины мы так и не имеем. Копье Страсти… Но за этой штуковиной никогда не замечалось никакой необычной силы.

На самом деле таковая замечалась, но в такое время и в таких местах, что я не мог рассказать об этом, не раскрыв тайну Копченого. Как-то раз Костоправ проткнул им Ревуна: то была обычная рана, без всякой там магии, но колдун едва не отдал концы.

– А может, у нас вовсе и нет никакого Копья? Просто люди принимают наше Знамя за эту хреновину?

– Возможно, тут имеет место еще более замысловатый обман, – пробормотала она.

– Как мне покончить с этими снами?

– Ты что, не слышал моих слов? Вовсе меня не слушаешь?

– Мне кажется, я недостаточно силен, чтобы жить с ними.

– Учись. Мои кошмары пропали после рождения ребенка. Но ненадолго. Думаю, Кина просто забыла прервать установленную ею связь.

– Возможно, предполагалось, что Нарайан сделал это, когда забрал твою дочь?

– Предполагаться-то предполагалось…

– Прости, я не хотел напоминать тебе о…

– Я ничего не имею против подобных напоминаний, потому что и сама все прекрасно помню. Каждую минуту каждого часа. И достаточно скоро планирую обсудить эту историю с Нарайаном. Лично и накоротке…

Когда Госпожа говорила, она казалась столь же зловещей, как и сама Кина, хотя, чтобы заметить это, наверное, надо было хорошо знать и ее, и ее историю.

– ..Для него Год Черепов наступит скоро. Ему больше некуда прятаться.

– Ты же видел Вершину. Думаешь, у него есть нужда прятаться?

Она еще не успела ответить, как в палатку просунулась голова Ножа.

– Душилы только что напали на Лозана. Дышать ему теперь трудновато, но все обойдется.

– Убийцу взяли живым? – спросила Госпожа. Я двинулся к выходу. Госпожа мрачнела, и мне показалось разумным убраться подальше. Нож ухмыльнулся:

– Он цел и невредим. Хотя, если бы мог, наверняка предпочел бы окочуриться от сердечного приступа.

Я начал обходить Ножа. Госпожа смерила меня взглядом, давая понять, что нам следует поговорить позже. Я же предположил, что мне скорее следует подумать о том, как избежать продолжения разговора. Кажется, на сей раз я чересчур разоткровенничался.

* * *