Тьма чернее ночи

Но не сейчас. Маккалеб так долго ждал возможности попасть сюда. Много лет назад он провел немало времени во Флориде в связи с неким серийным убийцей и привез оттуда любовь к кубинской кухне. Когда впоследствии его перевели в лос-анджелесское отделение, было нелегко найти кубинский ресторан, который мог бы сравниться с заведениями в Ибор-Сити близ Тампы. Наконец однажды в ходе какого-то расследования он встретил патрульного, который, как выяснилось, был родом с Кубы. Маккалеб спросил его, куда тот ходит поесть, когда хочет отведать настоящей домашней стряпни. Ответом копа был «Эль кочинито». И Маккалеб быстро стал завсегдатаем.

Маккалеб решил, что изучать меню – только впустую тратить время, потому что и так знал, чего хочет. Лечон асадо[20] с черной фасолью и рисом, жареные бананы и гарнир из юкки – и незачем рассказывать доктору. Ему только хотелось, чтобы Уинстон пришла побыстрее и можно было наконец сделать заказ.

Он отложил меню и задумался о Гарри Босхе. Маккалеб почти все утро провел на яхте, глядя трансляцию процесса по телевизору. Выступление Босха со свидетельскими показаниями он счел замечательным. Заявление, что Стори был связан с еще одной смертью, стало для Маккалеба, как и для прессы, потрясением. В перерывах «говорящие головы» в студии были вне себя от возбуждения, чуя новую подкормку. В какой-то момент они прервались, показав коридор перед залом суда, где Ризна Фауккса засыпали вопросами о новых обстоятельствах. Фауккс, возможно, впервые в жизни отказывался от комментариев. «Говорящим головам» осталось размышлять об этой новой информации и комментировать методичную, однако совершенно потрясающую версию обвинения.

И в то же время, наблюдая за процессом, Маккалеб ощущал растущее беспокойство. Ему было трудно примириться с мыслью, что человек, у него на глазах так искусно описывающий аспекты и ходы трудного расследования, одновременно является подследственным, хоть и не официально, совершившим, возможно, преступление, весьма похожее на то, в обвинении по которому участвует.

В полдень, их заранее оговоренное время встречи, Маккалеб оторвался от размышлений и увидел, что Джей Уинстон входит в двери ресторана. За ней следовали двое мужчин. Один черный, а другой белый, и это был единственный способ различить их, потому что носили они совершенно одинаковые серые костюмы и красно-коричневые галстуки. Не успели они еще подойти к столику, а Маккалеб уже понял: фэбээровцы.

На лице Уинстон застыло выражение утомленной покорности.

– Терри, – начала она, еще не присев, – хочу познакомить тебя с парой ребят.

Сначала она указала на черного агента:

– Это Дон Твилли, а это – Маркус Фридман. Они работают в Бюро.

Все трое отодвинули стулья и сели. Фридман сел рядом с Маккалебом, Твилли – прямо напротив него. Рук друг другу не пожимали.

– Никогда не пробовал кубинскую кухню, – сказал Твилли, взяв меню. – Здесь хорошо?

Маккалеб посмотрел на него:

– Нет. Потому-то мне и нравится здесь есть.

Твилли оторвал взгляд от меню и улыбнулся.

– Глупый вопрос. – Он посмотрел на меню, потом снова на Маккалеба. – А знаете, Терри, я о вас слышал. Вы, черт возьми, легенда управления. Не из-за сердца, а из-за дел. Я рад, что наконец познакомился с вами.

Маккалеб бросил на Уинстон вопрошающий взгляд.

– Терри, Марк и Дон из отдела гражданских прав.

– Да ну? Великолепно. И вы, ребята, добирались отсюда аж из самого управления, чтобы встретиться с легендой и попробовать кубинскую кухню, или тут есть что-то еще?

– Э-э… – начал Твилли.

– Терри, разразился жуткий скандал, – сказала Уинстон. – Сегодня утром какой-то репортер позвонил моему капитану и спросил, правда ли, что мы занимаемся Гарри Босхом как подозреваемым в деле Ганна.

Маккалеб откинулся на спинку стула. Он был потрясен.

В этот момент к столику подошел официант.

– Дайте нам пару минут, – резко сказал Твилли, отмахнувшись от него пренебрежительным жестом, вызвавшим раздражение Маккалеба.

Уинстон продолжала:

– Терри, прежде чем мы продолжим, мне надо кое-что узнать. Это ты допустил утечку?

Маккалеб с досадой покачал головой:

– Шутишь?

– Послушай, я знаю только, что это исходило не от меня. И я никому не говорила: ни капитану Хиченсу, ни даже собственным напарникам, не говоря уже о репортере.

– Что ж, я тоже никому не говорил.

Он посмотрел на Твилли, потом снова на Уинстон. Ему очень не нравилось обсуждать это с Джей перед ними.

– Что здесь делают эти парни? – спросил он. Потом, снова посмотрев на Твилли, добавил: – Что вам нужно?

– Они забирают дело, Терри, – ответила Уинстон. – А ты вне игры.

Маккалеб снова посмотрел на Уинстон. Его рот слегка приоткрылся, затем он сообразил, что выглядит по-идиотски, и закрыл его.

– О чем ты говоришь? Я вне игры? Да я единственный, кто играет! Я работал над, этим…

– Знаю, Терри. Но теперь все изменилось. После того как репортер позвонил Хиченсу, мне пришлось рассказать ему, что происходит, что мы делали. Он закатил истерику, но потом решил, что лучший выход – обратиться к Бюро.