Тьма чернее ночи

Майкл Коннелли Тьма чернее ночи

Мэри и Джеку Лавелл, доказавшим, что продолжение всегда следует...

Пролог

Босх заглянул в квадратное оконце: человек в камере был один. Детектив вынул револьвер из кобуры и отдал дежурному сержанту. Стандартная процедура. Незапертая стальная дверь открылась. И сразу же в ноздри шибанул запах пота и рвоты.

– Давно он здесь?

– Часа три, – ответил сержант. – Пьян в дымину, так что не знаю, чего вы добьетесь.

Босх шагнул в камеру и посмотрел на распростертое на полу тело.

– Ладно, можете закрыть.

– Постучите мне.

Дверь с грохотом захлопнулась.

Человек на полу застонал и чуть-чуть шевельнулся. Босх подошел и сел на ближайшую скамью. Вынул из кармана куртки магнитофон и поставил на скамейку. Бросив взгляд в окошко, увидел спину удаляющегося сержанта. Носком ботинка ткнул человека в бок. Тот снова застонал.

– А ну просыпайся, кусок дерьма.

"Кусок дерьма" медленно повел головой, потом поднял ее. Волосы в краске, на рубашке и шее засохла рвота. Он открыл глаза и тут же закрыл, спасаясь от резкого освещения в камере. Раздался хриплый шепот:

– Снова ты.

Босх кивнул:

– Угу. Я.

– Опять все то же...

На заросшем трехдневной щетиной лице пьяницы мелькнула улыбка. Босх заметил, что с прошлой встречи зубов у него убавилось. Детектив положил руку на магнитофон, но включать пока не стал.

– Вставай. Пора поговорить.

– Даже не думай, приятель. Я не хочу...

– У тебя мало времени. Поговори со мной.

– Оставь меня в покое, мать твою!

Босх посмотрел на окно. Чисто. Он снова посмотрел на арестованного.

– Твое спасение – в правде. Теперь больше, чем когда-либо. Без правды я не смогу помочь тебе.

– А ты пришел сюда исповедь выслушать?

– А ты пришел сюда исповедаться?

Человек не ответил. Возможно, снова вырубился. Босх опять ткнул его носком ботинка – в почки. Тот вскинулся, дрыгая руками и ногами.

– Иди к черту! – завопил он. – Ты мне не нужен. Мне нужен адвокат.

Мгновение Босх молчал. Взял магнитофон и сунул в карман. Потом наклонился вперед, уперев локти в колени и сжав руки. Посмотрел на пьяного и медленно покачал головой.

– Тогда, боюсь, я не смогу помочь тебе.

Босх встал, постучал в окошко, вызывая дежурного сержанта. И вышел, оставив человека лежать на полу.

1

– Кто-то едет.

Терри Маккалеб посмотрел на жену, потом вниз. По крутой петляющей дороге вверх ползла тележка для гольфа. Водителя видно не было.

Они сидели на террасе арендованного дома на авеню Ла-Меса. Отсюда открывался вид на дорогу, ведущую к дому, на весь Авалон с гаванью и дальше – на залив Санта-Моника и облако смога над Городом. Именно из-за вида они с Грасиелой и выбрали этот дом. Впрочем, когда жена заговорила, Маккалеб не любовался видом. Он не сводил взгляда с больших, доверчивых глаз дочери.

На боку ползущей внизу тележки для гольфа был нарисован прокатный номер. Значит, водитель не местный. Возможно, приехал из города на "Каталина-экспресс". Интересно, однако, откуда Грасиела узнала, что посетитель направляется к ним, а не к какому-то другому дому на Ла-Меса.

Спрашивать Маккалеб не стал – у нее и раньше бывали предчувствия. Он просто ждал, и вскоре тележка для гольфа исчезла из виду, а потом раздался стук в дверь. Грасиела пошла открывать и вернулась на террасу с женщиной, которую Маккалеб не видел уже три года.

Детектив из управления шерифа Джей Уинстон улыбнулась, увидев его с ребенком на руках. Искренняя, но вместе с тем смущенная улыбка человека, который приехал не для того, чтобы любоваться младенцем. Толстая зеленая папка в одной руке и видеокассета в другой означали, что Уинстон приехала по делу. Делу, связанному со смертью.

– Как ты, Терри? – спросила она.

– Лучше не бывает. Помнишь Грасиелу?

– Разумеется. А это кто?

– А это Си-Си.

При посторонних Маккалеб никогда не называл дочь полным именем. Сьело она была только для самых близких.

– Си-Си, – повторила Уинстон и помедлила, словно ожидая пояснений. Ничего не услышав, спросила: – Сколько ей?

– Почти четыре месяца. Уже большая.

– Ух ты, ага, понимаю... А мальчик... где он?

– Реймонд, – сказала Грасиела. – Он сегодня с друзьями. Терри возил туристов, вот он и пошел с друзьями в парк поиграть в софтбол.

Разговор шел какой-то странный. То ли Уинстон просто было неинтересно, то ли она не привыкла к таким банальным темам.

– Хочешь выпить? – предложил Маккалеб, передавая ребенка Грасиеле.

– Нет, спасибо. На пароме была кока-кола.

Возможно, возмутившись тем, что ее передали из одних рук в другие, малышка захныкала. Грасиела сказала, что отнесет ее в дом, и ушла, оставив бывших коллег одних. Маккалеб указал на круглый стол и стулья, где они обычно ужинали, уложив детей спать.

– Присядем.

Он кивнул Уинстон на стул, с которого открывался лучший вид на гавань. Она положила зеленую папку – очевидно, материалы по делу об убийстве – на стол, а сверху кассету.

– Прелесть, – сказала она.

– Ага, она изумительная. Я мог бы смотреть на нее...

Маккалеб умолк и улыбнулся, поняв, что Уинстон говорит о пейзаже, а не о ребенке. Уинстон тоже улыбнулась.