Тьма чернее ночи

– Нет, зовут его Руди Таферо. В свое время он работал в полицейском управлении Лос-Анджелеса детективом в Голливуде. Его прозвали Валентино из-за внешности. Ему это страшно нравилось. Потом он ушел в частники. Имеет лицензию на поручительство[12]. Не спрашивай как, но он начал заключать контракты об охране с множеством людей в Голливуде. И объявился сразу после того, как мы забрали Стори. В сущности, именно Руди сосватал Стори Фауккса. И вероятно, получил за это неплохие комиссионные.

– А как насчет судьи?

Босх кивнул, словно нашел в разговоре что-то хорошее.

– Стрелок Хоктон. Это тебе не Ланс Второй Шанс. Не отстой. Он, если понадобится, заткнет Фаукксу рот. По крайней мере хоть он за нас.

– Стрелок Хоктон?

– У него под черным одеянием прячется кобура… так поговаривают. Лет пять назад он разбирал дело мексиканской мафии; когда присяжные вынесли вердикт о виновности, компания дружков и семья обвиняемых рассвирепели и чуть не устроили бучу прямо в зале суда. Хоктон выхватил «глок» и выпустил очередь вверх. Это довольно быстро всех успокоило. С тех пор его переизбирали почти единогласно. Сходи в зал и посмотри на потолок. След от пуль по-прежнему там. Не позволяет заделать.

Босх откусил еще кусок и посмотрел на часы.

– Ничего личного, но, насколько я понимаю, с Ганном они уперлись в стену, раз уж запросили помощи извне.

Маккалеб кивнул:

– Вроде того.

Он посмотрел на сосиску с соусом чили на тарелке и пожалел, что нет ножа и вилки.

– Что с тобой? Может, не стоило сюда приходить?

– Ничего Я просто думал. С оладьями в «Дюпаре» с утра и сосисками на обед мне может понадобиться еще одно сердце.

– Когда в следующий раз пойдешь в «Дюпар», загляни и в «Пончики Боба». Прямо на фермерском рынке. Возьми парочку – и почувствуешь, как артерии твердеют и ломаются, будто свисающие с крыши сосульки… Никаких подозрений у них нет, верно?

– Верно.

– Что тебя так заинтересовало?

– То же, что и Джей. Есть тут что-то. Мы считаем, что это может быть только начало.

Босх просто кивнул. Его рот был набит.

Маккалеб бросил на детектива оценивающий взгляд. Волосы короче, чем помнилось. Седины прибавилось, но этого следовало ожидать. По-прежнему усатый. Его глаза напоминали глаза Грасиелы – такие темные, что зрачок почти сливался с радужной оболочкой. Только у Босха глаза усталые и слегка прикрыты складками в уголках. Взгляд, однако, подвижный, цепкий. Он сидел, слегка подавшись вперед, словно готовый к броску. Маккалеб помнил, что Босх всегда казался каким-то пружинистым, будто в любой момент и по любой причине может сорваться с места.

Детектив полез во внутренний карман пиджака, вынул темные очки и надел их. Возможно, понял, что его рассматривают. Маккалеб наклонился, взял сосиску и наконец откусил. На вкус она оказалась восхитительной. Он положил истекающий соком кусок обратно на бумажную тарелку и вытер руку салфеткой.

– Расскажи мне о Ганне.

– Подонок. Хищник. Использовал женщин, покупал женщин. Я не сомневаюсь, что он убил ту девку в мотеле.

– Но окружной прокурор закрыл дело.

– Ага. Ганн утверждал, что это была самозащита. Кое-какие концы в его рассказе не сходились, однако их не хватило, чтобы поддержать обвинение. Он настаивал на самозащите, и противопоставить этому на процессе было практически нечего. Конец истории, переходим к следующему делу.

– А он знал, что ты не веришь ему?

– О, разумеется, знал.

– Ты пытался как следует допросить его?

Босх бросил на собеседника такой взгляд, что Маккалеб все понял и через темные очки. Последний вопрос задевал профессиональное самолюбие следователя.

– Я имею в виду, – быстро добавил Маккалеб, – что произошло, когда ты попытался допросить его?

– На самом деле, по правде говоря, мы этого так и не сделали. В том-то вся и штука. Понимаешь, мы все устроили. Взяли его и посадили одного в комнату для допросов. Мы с напарником планировали помариновать его там немножко, чтобы посидел и поразмыслил. Собирались оформить все бумаги, сложить в папку, а потом взяться за него и попытаться доказать ложность его рассказа. Но мы так этого и не сделали. В смысле так, как надо.

– А что случилось?

– Мы с Эдгаром – это мой напарник, Джерри Эдгар, – пошли выпить по чашечке кофе и обговорить, как нам все сыграть. Пока нас не было, лейтенант видит Ганна, сидящего в комнате для допросов, и не знает, какого черта тот там делает. И решает зайти и удостовериться, что парню должным образом сообщили о его правах.

Даже шесть лет спустя в глазах Босха горел гнев.

– Понимаешь, Ганна взяли как свидетеля и якобы жертву преступления. Он заявил, будто она набросилась на него с ножом, а он только направил на нее лезвие. Поэтому нам не требовалось ничего ему говорить. Мы планировали потрясти его и заставить сделать ошибку. Но говенный лейтенант не знал об этом, он просто зашел и забубнил. И с нами было покончено. Ганн понял, что мы хотим его прищучить. И потребовал адвоката, как только мы вошли в комнату.