Тьма, – и больше ничего

– Хорошо, – согласился он, – я не против. Сейчас каждый шаг причиняет мне боль. Чертов Дуайт Шемину, будь он проклят! И я не хочу отнимать у вас много времени, так что давайте начистоту. Мне удалось выяснить, что внедорожник «тойота» был замечен возле мест, где Биди совершил два убийства своего «первого цикла». Внедорожники были разного цвета. Также я выяснил, что в семидесятых у вашего мужа был не один такой автомобиль.

– Это правда. Ему нравилась эта модель, и он сменил старую на такую же.

– Да, мужчины часто так делают. И внедорожники пользуются особой популярностью в местах, где снег идет по полгода. Но после убийства Мур и нашей беседы ваш муж сменил машину на «шевроле-сабербан».

– Не сразу, – с улыбкой возразила Дарси. – Он продолжал ездить на «тойоте» в начале двухтысячных.

– Я знаю. Он продал ее в две тысячи четвертом году, незадолго до убийства Андреа Ханикатт на шоссе, ведущем в Нашуа. Серо-голубой «сабербан» две тысячи второго года. «Шевроле» примерно такого же года выпуска и цвета часто видели неподалеку от дома миссис Ханикатт в течение месяца, предшествовавшего ее убийству. И странная штука… – он наклонился вперед, – я нашел свидетеля, который утверждает, что номера на машине были вермонтские, а другая свидетельница – маленькая старушка, которая за неимением других дел весь день сидит у окна гостиной, наблюдая, чем занимаются соседи, – заявила, что у машины были номера штата Нью- Йорк.

– У Боба были номера штата Мэн, – сказала Дарси, – и вам это отлично известно.

– Конечно, конечно, но номера можно украсть.

– А как насчет убийства Шейверстонов, Хольт? Возле дома Хелен Шейверстон видели серо-голубой «сабербан».

– Вижу, вы знаете о деле Биди намного больше обычных обывателей. И больше, чем пытались представить вначале.

– Так его видели?

– Нет, – ответил Рэмси. – Вообще-то нет. Но серо-голубой «сабербан» видели возле ручья в Эймсбери, где нашли тела. – Он снова улыбнулся, но глаза по-прежнему оставались холодными. – Их бросили как мусор.

– Я знаю, – вздохнула она.

– Про номерной знак «шевроле» в Эймсбери никто ничего сказать не сумел, но, полагаю, он мог запросто оказаться массачусетским. Или пенсильванским. Каким угодно, только не штата Мэн. – Он подался вперед. – Биди посылал нам записки с документами жертв. Дразнил нас, бросая вызов. Может, даже хотел, чтобы мы его поймали.

– Может, и так, – согласилась Дарси, хотя сильно сомневалась.

– Записки были написаны печатными буквами. Люди, которые так делают, считают, что по ним почерк определить невозможно, но они ошибаются. У вас, случайно, не сохранилось бумаг мужа?

– То, что не забрала фирма, было уничтожено. Но я уверена, у них этих бумаг очень много. Бухгалтеры никогда ничего не выбрасывают.

Он вздохнул:

– Да, но чтобы подобная фирма их предоставила, нужно получить распоряжение суда, а для этого требуются веские основания. А их-то у меня и нет. Есть лишь ряд совпадений, хотя, по моему глубокому убеждению, это не просто совпадения, а скорее закономерности, которые, к сожалению, никак не дотягивают даже до косвенных улик. Поэтому я и приехал к вам. Боялся, что вы меня сразу выгоните, но вы оказались очень добры.

Она промолчала.

Он еще больше подался вперед и теперь почти нависал над столом, как хищная птица. Но за холодом в глазах читалось нечто, похожее на участие и даже доброту. Она очень надеялась, что не ошибалась.

– Дарси, это ваш муж был Биди?

Она понимала, что он мог записывать их разговор – это было вполне реально. Вместо ответа она лишь подняла руку, повернув ее ладонью к нему, словно защищаясь.

– И вы об этом долго не знали, так ведь?

Она снова промолчала и только смотрела на него, пытаясь прочитать мысли, как часто делают люди при общении с теми, кого хорошо знают. Только надо помнить, что перед ними не всегда то, что, как нам кажется, мы видим. Теперь Дарси знала это не хуже других.

– А потом вдруг узнали? Совершенно случайно?

– Хотите еще кофе, Хольт?

– Полчашки, – попросил он, откидываясь назад и складывая руки на тщедушной груди. – Если переусердствовать с кофе, то меня замучает изжога, а я забыл принять утром таблетку.

– У меня наверху в аптечке есть прилосек[77], – сказала она. – Остался от Боба. Хотите, принесу?

– Я бы не стал принимать его таблетку, даже если бы горел изнутри.

– Как хотите, – мягко сказала она и подлила кофе в его чашку.

– Вы уж меня извините. Иногда не могу справиться с эмоциями. Эти женщины… все эти женщины… и мальчик, у которого впереди была целая жизнь. Это – самое ужасное!

– Да, – согласилась она, передавая ему чашку. Дарси обратила внимание, как сильно дрожат у него руки, и подумала, что это, наверное, его последнее сражение, несмотря на пугающую остроту его ума.

– Женщина, которая слишком поздно узнаёт, кем на самом деле являлся ее муж, оказывается в очень сложном положении, – заметил Рэмси.

– Думаю, что да, – согласилась Дарси.

– И кто поверит, что после стольких лет совместной жизни она на самом деле совершенно его не знала? Совсем как птичка – не помню, как она называется, – что живет в пасти крокодила.