Тьма и пламя

– Вы ведь сами не так давно говорили на занятии, что необходимо развивать свой дар.

– К хаосу мои слова! – не выдержал маг, раздраженно прерывая ее. – Призрак – это не дар. Это проклятие. Для тебя это может стать проклятием.

– Для меня? Что со мной не так? – не могла понять его Трин. – Талл Шагрим свободно обучается. Почему мне не разрешено?

– Ты – девица, Синхелм, – сердито заявил Хэйл. – Вот что с тобой не так!

– Что? – Уж чего-чего, а подобного объяснения она никак не ожидала.

– Ты знаешь, я никогда не вмешиваюсь в личные дела сопляков, находящихся на моем попечении. Но в этот раз меня, так сказать, вмешали, особо не спрашивая позволения.

Хэйл прошелся вокруг нее, затем заставил себя остановиться и вновь опереться спиной на ограду. Он сложил руки на груди, глядя на Трин.

– Что вы имеете в виду, говоря, что вас вмешали в мои дела? – помрачнела она.

– Вопросы, вопросы… Так мы далеко не уйдем. Сейчас будешь слушать и отвечать на те, что задаю я. Или я буду очень зол. Ты поняла меня?

Нагревшийся вокруг них воздух убеждал без слов. Трин кивнула, подчиняясь. Смятение охватило ее. Неужели Фергас угрожал Хэйлу? Неужели хотел впутать в это дело? Хотел заставить подстроить ее отчисление?

Высказывая пугавшее ее предположение, маг заговорил:

– Я знаю о договоренности между твоим отцом и нашим деканом. Да, я говорю именно о твоем отчислении, Синхелм.

Хэйл склонил голову, следя за реакцией студентки.

– Существование этой договоренности для тебя не новость, – сделал он вывод. – Когда ты узнала о ней?

– Уже после того, как поступила в академию. Но вы откуда знаете о делах моей семьи? Кто рассказал вам? Кто вмешал в эти дела? Фергас? – забросала она вопросами. – Мне очень жаль, что вас впутали…

– Я знаю, каково это, когда за тебя решают. Когда вынуждают смириться и принять «неизбежное благо». В чем-то мы похожи.

– В чем же?

– Мы оба разочаровали своих отцов. И, как я понимаю, собираемся разочаровывать и дальше. Поначалу я считал твое появление в академии чудачеством бывалого вояки. Генерал сам воспитывал дочь, воспитывал скорее как сына. Я считал, что таким образом Синхелм дает тебе свободу быть собой. Разрешает стать тем, кем ты хочешь. Помогает раскрыть свою силу и принять себя. Можно долго перечислять все эти банальные фразы, но я не стану. А на деле оказалось, что выбора-то и не было, верно?

– Да.

– Теперь ответь, кому он тебя обещал?

– Я не стану называть имени, – твердо проговорила Трин.

– Мне плевать на имена. Кто он по сути? – не отступал Хэйл.

Ветер крепчал, злился за его спиной, выдавая настроение мага. Хриплым тихим рыком вторил ему и Зиль, беспокойной тьмой собираясь за спиной Трин.

– Некромант. – Она уже поняла, к чему вел преподаватель.

– Синхелм обещал тебя сыну Смерти? – Губы мага презрительно искривились.

– Я не понимаю многих поступков моего отца. Но все же он мой отец. Тот, кто был любим столько лет. Тот, кто был моей единственной семьей.

– Именно это и не позволяет тебе смотреть трезво. Это нормально. Это естественно, – смягчил тон Хэйл. – И в этом твоя беда. В любви мы бываем слепы. Но как твой преподаватель, как куратор я хочу, чтобы ты была трезва в своих чувствах. Ты должна видеть ситуацию как есть. Без прикрас, Синхелм.

– Что вы имеете в виду?

– Отец знал о призраке до твоего поступления?

– Нет. Это свойство проявилось только в академии. Я и сама не подозревала о нем.

– Теперь он знает. Как и король. А поскольку меня настоятельно просили содействовать твоему отчислению, мы с тобой знаем, что никто не собирался давать тебе возможность закончить академию.

– Но королевским указом мне было разрешено учиться! Отец не пойдет против этого решения. Да и Фергас сейчас не… не способствует моему отчислению. Если я буду усердна, если буду стараться, то смогу достойно продолжить обучение.

– Наш правитель никогда ничего не делает, повинуясь душевному порыву либо для чужого блага. Ты наивна. И я бы никогда не начал этот разговор, если бы не твоя одержимость призрачностью. – Хэйл отпрянул от ограждения и приблизился к Трин, глядя на нее сверху вниз. – Ламон оставил тебя здесь вовсе не благодаря заслугам Синхелма. И не потому, что благоволит ему. И поскольку ты продолжаешь заниматься, я уверен, что до сих пор не получала письма от отца с предостережением. Все потому, что он подчинился прихоти короля. Это ведь так легко, когда кровь неродная. Прости за жестокость, но говорю как есть. Красивых слов подбирать не стану, уж такой я человек.

– Вы хотите сказать, – бесцветно проговорила Трин, хотя пальцы мелко дрожали, сжимаясь в кулаки, – что меня оставили здесь только благодаря изъяну в магической ауре? Из-за призрачности? Моему отцу не так важен теперь договорной брак? Важнее внимание короля к этой особенности? Но я – никто! Какую ценность я могу представлять? Вы обучаете меня. Кто лучше вас знает, что я собой представляю как маг!