Тьма и пламя

– Зорик – воспитанница Деверукса. Для меня она как сестра. Хоть и не по крови. Ей пришлось изрядно повозиться со мной. Но результат… Это то, что ты видишь перед собой, Трин. Война окончена. Прошли годы. Но не проходит и ночи, чтобы мне не снился тот бой и случившееся после него. И я знаю, что должен помнить. Должен помнить, какой ценой я жив. Но порой становлюсь жалок и мечтаю забыться. Если потеря твоей памяти связана с мороком, я могу понять наложившего это заклинание. Если, конечно, с помощью запечатывания воспоминаний не пытались скрыть нечто иное.

Оглушенная его словами, Трин не могла подобрать слов, чтоб ответить. Собственные проблемы показались ничтожными. Лицо горело от переполнявших эмоций, а глаза наполнились слезами. Нет. Она не посмеет плакать. Не посмеет добавлять ему…

– Я поделился с тобой вовсе не для того, чтобы ты меня жалела, Трин, – смог улыбнуться Кристиан, завладев ее второй рукой. Ее ладони были горячими. На них золотом проступили руны, и некромант повторил узор, рисуя его большим пальцем. – Я помогу тебе всем, чем смогу. Просто не смей отчаиваться. Выше нос. Ну же…

Он улыбнулся. Так открыто, по-мальчишески, будто и не раскрыл раненую душу минуту назад. Шмыгнув носом, Трин приподняла дрожащий подбородок выше, как Кристиан и требовал.

– Еще выше, – поддразнил он. – Ты невеста самого ректора Арда. Он невероятно храбр и слишком красив. Так будь же горда этой честью.

– Ты забыл упомянуть о невероятной самоуверенности, – добавила Трин, задирая подбородок еще выше, и теперь сама еле сдерживала ответную улыбку.

– Это лишь одна из граней моего чудесного характера. А теперь изволь доесть обед, пока он окончательно не остыл. Иначе я не смогу спокойно оставить тебя и заняться Улхаром.

Яр прислонился спиной к прохладной стене, сложив руки на груди, и пытался обдумать услышанное. Стоя у приоткрытого окна, он прекрасно мог слышать разговор, оставаясь скрытым густой листвой дерева от сидевших за столом. Война… Сколько душ она искалечила? Скольких оставила сиротами? Сколько их таких – израненных? У каждого свои пожары за спиной, свои потери и пролитые слезы. Яр прекрасно понимал некроманта. И оттого хмурился сильнее, проникнувшись его речами.

Трин… Он не ошибся, хвала богам. Это действительно была она. И действительно утратила память. Поэтому не смогла узнать его. Синхелм велел навести морок, когда забрал ее? Хотел сделать покорной игрушкой? Вынудить забыть все, что было в прошлом?

Яр сильнее прижался к стене, когда дверь неподалеку открылась и на крыльцо вышли Трин и Рэйван. Пришлось дождаться, пока отойдут подальше, и лишь потом последовать за ними. Некромант обмолвился, что собирается навестить Улхара. Что-то сегодня сам уж больно походил на мертвеца. И еле на ногах держался. Непонятное беспокойство заставило томаринца тихо выругаться. Чего ему переживать за этого наглеца? Возомнил себя подходящей парой для Трин? А она? Что нашла в нем?

– Что этот сын Смерти себе позволяет? – Яр едва не вышел на дорогу из тени раскидистого дерева, укрывавшего его, когда Рэйвану вздумалось поцеловать Трин. – Кто давал ему права касаться ее? Проклятье… Что он делает?

Все оттого, что нет рядом ни матери, ни отца. Трин выросла. Стала привлекательной девушкой.

– Слишком привлекательной…

Глава 32

Дом управляющего, наверное, был единственным, обнесенным высокой каменной оградой. Все остальные строения не имели таковой, разделенные между собой лишь самой природой. Где ручьем, где аллеей, где простыми цветущими зарослями.

– Дождись меня, – велел Кристиан Виру, когда поднялся, приглашенный охраной, на широкое крыльцо дома.

– Да, господин. – Воин смотрел ему вслед, пока некромант не скрылся за двустворчатыми дверьми, украшенными искусной резьбой.

Сад перед домом был прекрасен и притягивал взгляд. Как и садившееся солнце над кронами деревьев, шелестевших темной листвой. Стук копыт отвлек Вира, и он повернулся, наблюдая за тем, как во двор въезжал уже знакомый экипаж. Вы только гляньте, недавняя пьяница пожаловала!

Подбежавший слуга подал руку хозяйской дочери, помогая спуститься со ступеньки. Придерживая платье, Макэль нервным жестом велела мужчине отойти в сторону и не загораживать обзор. Глянула на крыльцо, и ее вполне симпатичное лицо исказила презрительная гримаса.

– Ты! – ткнула она пальцем, указывая на Вира, опершегося на кованые перила. – Кто посмел впустить сюда этого человека?

Макэль с возмущением оглянулась.

– Госпожа, – рискнул заговорить слуга, – он прибыл со своим господином. Ваш отец ужинает с каэлем Рэйваном. Тем самым, кому мы должны быть благодарны за то, что вы целы и невредимы.

– Что? – Глаза Макэль округлились. – Этот сын Смерти – убийца! Отец выжил из ума, приглашая его в наш дом!

Подметая длинными юбками двор, Макэль решительно двинулась к крыльцу, собираясь обрушить праведный гнев на своего родителя.

– А ты! – поднимаясь по ступенькам, она снова посмотрела на невозмутимого Вира. – Жалкий приспешник! Ты не некромант. Стихийник воздуха, я полагаю. Слаб и никчемен.