Тьма императора (СИ)

— На сыр, — пробормотала София, пытаясь чуть отодвинуться, и император ей это позволил, вернув ладонь на талию. — И желтая, и в дырочках. — А мне всегда казалось, что Луна больше похожа на морскую губку. Это такое растение.

— Я знаю. Растет на дне моря, а если его достать, застывает и становится очень твердым. Да, похоже, ваше величество. Только морские губки зеленые, а Луна… — Это ты верно заметила. Но и я не художник. Посмотрела? Давай я теперь наведу магтелескоп на Сарниус. Помнишь, что это?

— Вторая планета от нашей, — ответила София, выпрямляясь, и Арен сделал то же самое. — С очень красивыми кольцами из мелких частичек льда и пыли. Император покачал головой.

— Кошмар, Софи. Мне совсем нечего тебе рассказывать. Ты знаешь все лучше меня. Она неловко улыбнулась, и ее эмоции приятно защекотали ему грудь. — Что вы, я многого не знаю. — Например? — поинтересовался Арен, начиная наводить магтелескоп на Сарниус.

— Например, то, что вы вчера рассказывали про эмпатию, я не знала. — Это не удивительно, Софи. В учебниках об этом не прочитаешь. — Тогда откуда вы все это узнали? — От отца, конечно. Он — от своего отца, и так далее. И сейчас я потихоньку буду учить Агату, а затем и Александра.

— Ясно, — София улыбнулась. — Получается, это народный фольклор. — Что-то вроде, — Арен убедился, что настроил все правильно, и кивнул на магтелескоп: — Смотри. София наклонилась над окуляром, и через секунду от нее к императору пошли волны восхищения.

— Защитница, красиво-то как. Сама планета светло-голубая, а кольца эти… разноцветные… Как радуга, ваше величество. — Точно. Она ждала, что он вновь ее обнимет — Арен чувствовал. Но он не стал этого делать.

Полюбовавшись на Сарниус еще полминуты, София выпрямилась, и император ощутил, что она немного расстроена. Прекрасно. Хотела, чтобы обнял. Замечательно. — Спасибо, ваше величество, — сказала она смущенно, не глядя на него. Скорее всего, понимала, что он все чувствует, и ругала себя. — Очень интересно.

— Я думаю, на сегодня достаточно, Софи, — произнес Арен и протянул ей руку. — Иди ко мне, будем переноситься. Смущение усилилось.

— может, мы с вами все-таки пешком до камина дойдем? — Другим способом приятнее. Вздох. И шаг вперед. — молодец, Софи, — Арен подхватил девушку на руки и понес к камину. — Ты меня сегодня радуешь. Она не отрывала от него взгляда, как и два дня назад, и глаза ее сверкали, манили и притягивали. Хоть в них и отражалось то, что София чувствовала сейчас — волнение, неуверенность, стыд.

Но нежность там тоже была, и с каждой прошедшей секундой ее становилось все больше и больше. Она будто бы обнимала императора, гладила его по волосам, прижималась и целовала в губы. Иллюзия, но какая приятная…

Ни с кем и никогда он подобного не чувствовал. Вернув Софию в ее комнату, Арен не стал ставить девушку на пол, а дошел до кровати и положил поверх покрывала.

Почувствовав это, София распахнула глаза, и император застыл, впитывая в себя огонь ее желания. Защитник, как же чудесно… — Не надо, — попросила она тихо, коснувшись Арена морозцем страха. — Пожалуйста.

— Не бойся, — произнес он, медленно выпрямляясь — напоследок только погладил девушку по плечам. — Я не возьму тебя сейчас. Доброй ночи, моя драгоценность. — Доброй, — прошептала она, привстав с постели, и забавно сжала руки в кулаки — словно собиралась сражаться с ним не на жизнь, а насмерть.

Арен улыбнулся и, наклонившись, поцеловал один из этих кулачков, а потом ушел к себе через камин.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

София злилась на себя. О-о-о, она уже давно так не злилась, тем более — на себя.

Как так можно?! Понимать, что нельзя, но ждать этого. Осознавать, что невозможно, но хотеть этого. Она полная дура, что ли?! Император воспользуется ею, будет приходить в эту комнату на протяжении парочки месяцев — или даже меньше, — а потом София ему надоест. И неважно, уволит он ее или нет — с разбитым сердцем она останется в любом случае.

Как она может, понимая подобное, желать Арена? Как?! Ну вот, опять это имя. Софи, нельзя, нельзя называть его по имени! Нельзя!

может, когда император придет в следующий раз, ей попробовать отмалчиваться, не разговаривать с ним? Нет, бесполезно. Во-первых, это не помешает ему провоцировать ее — раз уж она сама начнет провоцировать своим молчанием, — а во-вторых, долго она все равно не продержится. Это же Арен. Он ее разговорит.

А может, лучше сдаться поскорее?.. Подумав так, София поморщилась, ощущая одновременно и досаду на себя, и дикое желание поступить подобным образом. Нет уж. Ни за что!

Выхватив из альбома листок и достав масляную пастель, София лихорадочными движениями пыталась рисовать, стараясь успокоиться. Минут через пятнадцать она поняла, что вся перемазалась, но вместе с тем сердце перестало колотиться, как шальное.