Тьма. Испытание Злом

…Прошло еще сколько-то часов. Белое, по-весеннему слепящее солнце заглянуло в комнату сквозь узкое стрельчатое окно. С улицы донесся немелодично дребезжащий колокольный звон. Значит, перевалило за полдень. Йорген фон Раух заставил себя пробудиться. Вставать не хотелось. Несколько минут он лежал в полусне, стараясь сообразить, отчего ему вдруг так хорошо и приятно. Потом заметил отсутствие сапог и куртки на теле и пришел к верному выводу.

— Дитмар заходил? — дружелюбно спросил он у раба.

Тот постарался, чтобы голос его звучал как можно более равнодушно и холодно:

— Был человек, высокий, богато одетый, имени не назвал.

— Дитмар, — удовлетворенно кивнул Йорген. — Велел передать что-нибудь?

— Сказал, что позже зайдет, — не меняя тона, ответил раб.

Держался он нагло, почти вызывающе. Пожалуй, стоило бы запустить в него сапогом, чтобы научился понимать свое место, но шевелиться было лень.

Тем паче что лагенар фон Раух оказался легок на помине. Вошел, как всегда, без стука и приглашения, такая уж у него была манера. Уселся рядом на постели.

— Ну что, выспался наконец? Я к тебе заходил уже…

— Нет! — заявил Йорген обиженно, бросил на брата полный незаслуженной укоризны взгляд. — Чтобы наконец выспаться, мне нужны как минимум сутки! А не пять часов после восхода!

Похоже, старший фон Раух собирался сказать в ответ что-то язвительное, но всмотрелся пристально в лицо брата и спросил с неподдельной тревогой:

— Слушай, может, тебе лекаря позвать?

— Зачем? — искренне удивился Йорген.

— Вид у тебя что-то бледный.

— Естественно! Это все ваш окаянный турнир! До сих пор в себя не приду! — Как многие из младших братьев, Йорген был убежден: на то и существуют старшие, чтобы можно было иной раз покапризничать. — Имей в виду, если тебя подослали, чтобы вытащить меня на бал…

— Ну конечно! — недослушав, ухмыльнулся Дитмар. — При чем тут упыри, вервольфы и прочие порождения мрака?! Милые придворные увеселения — вот причина подорванного здоровья ланцтрегера фон Рауха! Так и напишем в некрологе!

Тут упомянутый ланцтрегер напустил на себя вид оскорбленного достоинства, а Дитмар продолжал уже менее уверенно:

— И балы тут вовсе ни при чем. Меня отец прислал. Он хочет, чтобы ты женился.

— Я?! — Йорген бессильно упал на подушки. — Почто вдруг такая немилость?

— Есть выгодная партия, за невестой дают много земли. Получишь титул шверттрегера. Вот.

Некоторое время братья напряженно молчали. Дитмар выглядел виноватым, Йорген же смотрел на него так, что и без слов становилось ясно: «Лишь потому, что ты мой старший брат, любимый и безмерно уважаемый, я не стану оскорблять твой слух сравнениями. В противном случае ты непременно узнал бы, что титул шверттрегера — последнее, что заботит меня в этой жизни, и идти ради него на такие немыслимые жертвы я не намерен!»

Наконец старший не выдержал:

— Ну что молчишь? Как мне ответить отцу?

— Скажи ему… скажи ему… О! Скажи, я решил посвятить жизнь служению Девам Небесным и дал обет безбрачия.

— Ты?! Девам Небесным?! — ухмыльнулся Дитмар скептически. — И полагаешь, отец в это поверит? Он у нас еще не настолько стар, чтобы выжить из ума.

— Да, — печально признал Йорген, — не поверит. Тогда ты меня сам спаси как-нибудь. Все равно я жениться не стану. По крайней мере в ближайшие годы.

— Что ж, так я и думал, — безнадежно вздохнул старший брат.

Глава 3, из экскурсов в прошлое состоящая

Затмилась перед ним природа.
Прости, священная свобода!
Он раб.

А. С. Пушкин

Дитмар фон Раух, лагенар Нидерталь, удалился озабоченный. Он чтил отца своего, ландлагенара Рюдигера, сводного брата Йоргена любил как родного и очень досадовал, что эти двое никогда не ладили.

Так повелось издавна.

Дитмар хорошо помнил тот хмурый ноябрьский вечер, когда Йорген появился в их доме.

Еще не началась война с ночными тварями, и даже маленькие дети могли гулять по двору до темноты, поэтому он первым заметил пришельцев из окошка бойницы (залезать и глазеть в которое ему, к слову, запрещалось — чтобы не вывалился). Две высокие фигуры в рогатых нифлунгских плащах быстро приближались к воротам их замка по мосту, несмотря на поздний час не разведенному на ночь. Нифлунгам приходилось бывать в доме отца, но на этот раз Дитмар словно почуял что-то необычное в их появлении. Он отбросил любимую палочку-лошадку и опрометью кинулся не к нянькам даже — прямиком к отцу, которого в другом, более рядовом случае ни за что не решился бы побеспокоить. Он бежал — а вслед неслись глухие удары дверного молота. И страшно было почему-то, будто гонится кто-то, вот-вот схватит…

Выслушать сына отец не пожелал, отослал прочь, а когда минутами позже к нему явился с докладом привратник, с недовольным ворчанием пошел навстречу незваным гостям, Дитмар незаметно увязался следом, подглядел, подслушал, что было там, у ворот.

— Кто такие? Чего надо?! — бросил отец резко, в последнее время он был не в духе, и Дитмару от него доставалось, и слугам, все старались держаться подальше.