Тьма. Испытание Злом

Кроме оружия, в зале стояли рыцарские доспехи. Ну, этим добром ланцтрегера удивить было нельзя. Скопище пыльных доспехов предков громоздилось по гулким, темным и зловещим коридорам родового замка фон Раухов. Одни из них были закреплены надежно, другие почему-то нет. Последние имели неприятное свойство обрушиваться на проходящих (и особенно пробегающих) мимо, за это Йорген их очень не любил. Ничего хорошего в том нет, и фамильная гордость вовсе не укрепляется оттого, что тебя регулярно бьет по голове дедовским шлемом, а старомодные латы больно падают на ноги. Вот почему он и к здешним доспехам отнесся не без опасения, старался лишний раз не задевать. Но Кальпурций клятвенно заверил, что их «пустые рыцари» вредных привычек лишены, и тогда Йорген из ностальгических побуждений щелкнул одного пальцем. Раздался дребезжащий металлический звук – совсем как дома!

Но, сколь ни была богата оружейная коллекция, гость счел ее не самой интересной частью из всего домашнего собрания Тииллов. Оружием увлекаются все, этим никого не поразишь в наше время. Йоргена гораздо больше впечатлили редкости естественные. Яйцо огромной птицы, а может, и дракона, теперь этого уже никто достоверно не знал, слишком давно, семь или восемь поколений назад было оно привезено из дальних, недоступных ныне земель Хиу. Установленное вертикально на золотой подставке, оно имело почти целый элль в высоту, было грязно-болотного цвета в бурую и желтую крапинку. Огромный, под стать яйцу, а может, и одного с ним происхождения янтарный коготь, изогнутый и острый как ятаган. Маленький кокон шелковичного червя, имеющий не обычную, серовато-белую, а небесно-голубую окраску, вызванную отнюдь не применением лугрской лазури, но исключительно игрой природы. Красивый сросток кристаллов аметиста – подарок правителя горного королевства, сделанный в те далекие времена, когда камень этот был исключительно редок и ценился много дороже сапфиров, изумрудов и морского жемчуга. К слову, последний был представлен тут же во всех возможных цветовых вариациях…

Рядом с собранием природных чудес располагался зал диковин рукотворных. Это было очень красивое помещение, устланное толстым ковром цвета топленого молока, ноги в его ворсе утопали по щиколотку. И рассматривать его требовалось не как часть обстановки, но как одну из редкостей, привезенную из такой дальней дали Востока, что ей и названия нет; известно лишь было, что ткали его люди не с простыми головами, а с песьими, и очень может быть, из собственной шерсти. «Весьма разумно! – подумалось Йоргену. – Вервольфы – дураки. Когда обратно в человека линяют, ведь куча шерсти сваливается, столько добра пропадает зря! Вот собирали бы, пряли и ткали – хоть какая-то польза вышла бы от тварей. Могли бы ковры на мясо выменивать… Подсказать им как-то, что ли? Не теперь, конечно, потом, когда Тьма уйдет и ночные чудовища присмиреют, станут как раньше, до войны…»

Главной же ценностью этого зала являлись механические часы работы силонийского мастера Гаара из Миноции. Они изображали собой мироздание: на спине черепахи, чей золотой панцирь был красиво инкрустирован пластинами драконьей кости, стояли три аккуратных золотых слона с рубиновыми глазками и коралловыми бивнями. На спине их удобно покоился земной диск, от края до края разделенный яшмовым горным хребтом. Выглядел он будто с высоты птичьего полета: голубые моря, зеленые леса, желтые пески – все как положено, все самоцветами выложено. Сверху над диском горбился купол небес – наполовину белого стекла (день), наполовину дымчатого (ночь). По нему, отсчитывая часы на выгравированной шкале, катились светила – серебряная луна и золотое солнце. Сам купол поворачивался таким образом, чтобы в нужное время день и ночь оказывались на положенных местах. Кроме того, слоны умели махать хоботками и кивать головками, а в полночь и полдень принимались радостно трубить. Тогда черепаха била лапами, раскрывала рот и резво вращала хвостом. Такая хитрая была механика, такая искуснейшая работа, что Йорген долго не мог отвести глаз. Если бы был он чуть менее образован, если бы в доме отца не имелись другие часы в виде голодного льва, которые он однажды разобрал на части и получил по шее, непременно заподозрил бы колдовство!

К слову, его собственная коллекция тоже значительно пополнилась. Обещанное блюдо оказалось лишь малой толикой того разнообразия изображений овец, что имелось в доме. Откуда-то возникали все новые и новые, видимо, каждый из домочадцев считал своим долгом порадовать гостя. Дары скапливались в отведенных ему покоях, откладывались до лучших времен – до возвращения то бишь.

Так прошло несколько дней.