Тьма на пороге

Передо мной — короткий широкий коридор; очевидно выход в торговый центр, где должны стоять разъезжающиеся двери. Понятное дело, ни хрена подобного тут нет, а есть лишь большая куча мусора, за которой — большое открытое пространство. Отсюда оно напоминает здоровенный пузырь, наполненный мутной белой жидкостью. И в этом пузыре таится кто-то живой. Очень много кого живого.

— Зина, — зову я и вдруг понимаю, что в наушниках царит абсолютная тишина. Не слышно даже треска помех. — Федя?

Я медленно поворачиваюсь, стараясь не выпускать из виду выход в зал. На месте, где должна находиться дверь, ну или её голограмма, чёрт знает, что — каменная стена. На вид — очень крепкая и самая что ни на есть настоящая. Прямо-таки веете несокрушимостью.

— Ни хрена они глюки строгают, — бормочу я я касаюсь ладонью призрачной преграды. — Ни хрена…

Стена ни черта не призрачная. Кажется, моя крыша стремительно направляется в Строительный. Там, где у нас клиника для психопатов. Бью кулаком, сильно бью, так что трещит пластик перчатки. Результат тот же: крепкая каменная поверхность и не думает поддаваться.

Всё, приехали.

Как утверждают пиджаки, потоотделение у меня заметно уменьшилось. Так вот, сейчас этого ни хрена не заметно: глаза щиплет, а по спине бегут самые настоящие липкие реки. А ещё краем глаза замечаю движение внутри мутного пузыря.

— Движение! — автоматически кричу и понимаю, что в этом сейчас нет никакого смысла.

Уж не знаю, как так вышло, но я остался совершенно один. Один, в огромном здании, которое под завязку забито злобными кровожадными тварями. И от того, что я — один из них, легче ни фига не становится.

Поднимаю Кочет и делаю несколько шагов вперёд. На месте стоять нет никакого смысла, а если зажмут в этом аппендиксе, то мне точно конец. Мутный пузырь словно увеличивается в размерах и внезапно лопается, обдав меня зловонием близкой помойки. В голове раскатывается протяжный гул, как будто недалеко кто-то ударил в огромный колокол. Чертыхаясь, пробую поймать в белой мути хоть что-то, похожее на цель.

Под ногами скрипит какой-то мусор и этот звук некоторое время остаётся единственным в звенящей напряжением тишине. Переступаю через кучу хлама и быстро поворачиваю ствол Кочета налево-направо, вскидываю к потолку. Чувствую, здесь кто-то есть, но пока вижу только серые тени стен и что-то вроде фонтана в центре зала. Три рыбы поднялись на хвостах и держат на носах большой шар.

— Зина, — зову я. — Федя. Настя, чёрт побери!

То ли мне кажется, то ли я реально слышу тихий смех откуда-то спереди и справа. Там что-то вроде лестницы. Слишком далеко, отсюда на разглядеть. И ещё, почему-то мне кажется, будто дальняя стена с тремя трубами лифтовых шахт, словно затянута густой паутиной. Паутиной, в которой повисли продолговатые чёрные пятнышки. Отсюда непонятно, имеют ли они форму человеческих тел.

Думаю, имеют.

— Вызываю группу Дьявол, — получается не крик, а какое-то шипение, вроде змеиного. В любом случае, ответа нет. — Да что за гадство!

— Лапуся, жду тебя в спальне, — я замираю на месте и некоторое время удерживаю рот открытым. Это — голос Вареника. Причём, слышно так отчётливо, словно она где-то совсем рядом. — Если задержишься хоть на минуту — покусаю.

— Какого чёрта? — кажется, будто за спиной стоит нечто огромное, не имеющее формы. Оборачиваюсь — никого. Ощущаю движение воздуха слева и резко поворачиваюсь. — Кто здесь?

— Завтра непременно поедем в центр, — голос Вареника удаляется. — Я там видела та-акую сумочку, закачаешься!

Что-то не так с троицей рыб. Такое ощущение, будто изменилась форма шара на их носах. Он стал заметно больше и теперь напоминает не сферу, а какую-то бесформенную кучу. Вонь становится сильнее. Я иду вдоль стены, стараясь не упускать из виду трансформирующийся шар. А он словно оплывает и роняет в бассейн большие чёрные капли. В полёте «капли» размахивают длинными лапами.

— Мне Ленчик вчера рассказывала, как они на Лазурье мотались. Говорит, что там просто отпад. Обслуживание по высшему классу, а официанты все — загорелые красавцы. Но до тебя им, конечно, далеко. Поедем, а?

Голос Вари сбивает с толку, заставляет непрерывно вертеть головой, ведь я даже не могу сообразить, откуда он доносится вообще. Одно понятно, я хорошо помню все эти фразы — они из нашего совместного прошлого. Того, радостного, светлого и счастливого. Того, что накрылось медным тазом и уже никогда не вернётся.

В башке бьётся мысль: уж не очередная ли это подстава пиджаков? Может и нет никакого торгового центра, а просто я лежу на кушетке, накачанный лошадиной дозой галлюциногенов?

— Я люблю тебя, — говорит Ватрушка, но интонации её голоса незнакомые, угрожающие. — А ты меня?

Твари, которые падали в бассейн с каменного шара, теперь выпрыгивают наружу и шустро скачут в мою сторону. Тела существ совсем маленькие, округлые, а конечности — тонкие и длинные, отчего уродцы здорово напоминают пауков. И несутся гады с огромной скоростью, так что в несколько секунд сокращают расстояние между нами вдвое.