Тьма над Лиосаном

— Орманрих неплохой человек. Осмотрительный, благоразумный.

— Превосходные качества, — откликнулся Сент-Герман, понимая, что за этим последует. — Но он недолюбливает иноземцев и, пожалуй, откажется разговаривать с вами при мне.

Ранегунда досадливо дернула головой.

— В этом вы правы. Если в деревне что-то стряслось, вам лучше не попадаться ему на глаза. Он может связать дурное событие с вами.

— В таком случае я, с вашего позволения, удаляюсь, — сказал Сент-Герман. — А вы постарайтесь растолковать этому доброму человеку, что держите меня ради выкупа, вот и все.

Укол в этой фразе был едва ощутимым, но Ранегунда резко вскинула голову.

— Да. Именно ради выкупа. Это все объяснит.

Она покраснела и поспешила свернуть в проулок между пекарней и домом, в котором обитали повара и кузнец.

Одна створка крепостных ворот была приоткрыта, в просвете виднелись Рейнхарт и Калфри, возле них переминался с ноги на ногу Орманрих. Черты лица его, обычно невыразительные, сейчас словно сделались глубже; большие грубые руки нервно теребили пояс. Как только Ранегунда приблизилась, он упал на колени и, крестясь, торопливо пробормотал:

— Да защитит тебя Господь, сестра наша, герефа!

— И тебя также, — откликнулась Ранегунда, перекрестившись в ответ. — Поднимись и скажи, почему ты пришел.

— При этих людях? — спросил обеспокоенно староста, но все-таки встал.

— Если они тебе не мешают, — ответила Ранегунда. — Или приказать им уйти?

Орманрих кашлянул.

— Нет, не надо. Они солдаты и могут что-нибудь подсказать. — Он снова покашлял — то ли из-за волнения, то ли от начинающейся простуды. — В прошлую ночь возле деревни ходили чужие, близ того места, где возводится частокол. Они что-то вынюхивали, и мы все думаем, что это разведчики из большой разбойничьей шайки. Нам удалось отпугнуть их, но они могут вернуться и привести с собой остальных. В этом случае дома наши спалят, как это не раз бывало с другими деревнями, а нас убьют или продадут в рабство. И между лесом и крепостью не останется никого.

Орманрих умолк и с облегчением перевел дух. Речь его явно была затвержена наизусть. Он замер, не сводя глаз с Ранегунды.

Та постаралась не показать, что новость ее взволновала.

— Сколько их было? — спросила она.

— Четверо, — ответил Орманрих. — Столько, во всяком случае, мы насчитали. Они скрылись, прихватив с собой овцу и козу. Овечка, правда, молоденькая, но коза хорошо доилась. Это утрата для нас.

— Понимаю, — Ранегунда обдумывала известие. — Почему ты решил, что это разведчики, а не обычные оборванцы? Многие ищут поживы в голодные времена.

— Они не казались оголодавшими, — покачал головой Орманрих. — У нас в деревне есть люди и потощее. И оружие у них было очень хорошее.

Ранегунда кивнула.

— У всех четверых?

— У тех, кого мы видели, — кивнул в ответ Орманрих. — Мы хотим выставить ночные посты, но… с топорами и вилами много не навоюешь. Особенно против стрел и мечей.

— Да, тут ты прав, — согласилась Ранегунда, потом посмотрела на Рейнхарта: — Ну? Ты все слышал. Есть ли у Орманриха причины для беспокойства? И если есть, то должны ли мы что-нибудь предпринять?

— Будь частокол завершен, подобных вопросов бы не возникло, — произнес рассудительно Рейнхарт. — Маргерефа Элрих ждет бревен. Если бандиты сожгут деревню, лес рубить будет некому, а обвинят во всем нас. — Он сурово взглянул на старосту: — Ты ведь не выдумал все это, а?

— Разумеется, нет, ведь у нас пропали овца и коза, — заявил Орманрих и сплюнул — в подтверждение достоверности своих слов.

— Я ему верю, — сказала Ранегунда и повернулась к Калфри: — А что думаешь ты?

Калфри пожал плечами.

— Драки не хочется, — честно заявил он. — Но мне также не хочется, чтобы кто-нибудь из моих близких был продан датчанам. Остановить разбойников сейчас проще, чем ждать, когда они подступят к воротам. У нас будет меньше и сил, и припасов. А так мы имеем какие-то преимущества.

— Да, — согласилась с ним Ранегунда, довольная, что ее подчиненные первыми высказали то, что она собиралась им предложить. — Выходит, нам следует подготовить конников к выезду. — Взмахом руки она повелела старосте пройти в крепость, а сама обратилась к Рейнхарту: — Я хочу видеть всех наших мужчин, кроме, разумеется тех, что стоят в карауле. Дай сигнал общего сбора.

— Иноземца тоже позвать? — спросил Рейнхарт, поднося к губам деревянный рог.

Сколь ни хотелось Ранегунде ответить утвердительно, она все же сказала:

— Нет… Я поговорю с ним потом. Если сочту, что он может быть нам полезен.

Насторожившийся при этих словах Орманрих осмелился высказать свое мнение:

— Чем может быть нам полезен чужак? Ведь эта земля ему не родная. У него нет резонов ее защищать.

— Но он здесь, — напомнила Ранегунда. — И его участь во многом зависит от нашей.

Она раздраженно поморщилась и направилась к общему залу. Калфри пошел рядом с ней, а Орманрих почтительно приотстал, и ей пришлось повернуть к нему голову.

— Делами деревни я займусь позже, а пока что намерена приказать на ночь загнать вашу живность в крепость и разместить в ваших избах наших солдат.

— А что будет с нами? — тут же спросил Орманрих.