Тьма над Лиосаном

— Я мог бы попробовать облегчить эту задачу, создав механизм из противовесов и рычагов. Но не знаю, как в крепости к этому отнесутся.

— За брата Эрхбога я отвечать не могу, но служаки вроде меня были бы рады, — пробормотал раздумчиво Фэксон. — Ворота для нас сущее наказание, никто не любит дежурить при них.

— В таком случае я попрошу герефу позволить мне ими заняться.

Сент-Герман поклонился и еще раз взглянул на ворота. Но те по-прежнему были закрыты.

— Вы, верно, хотите выкупиться подешевле и побыстрее? — Солдат ухмыльнулся. — Что ж, тут вас не за что осуждать. Жить вдали от своих соплеменников, полагаю, тоскливо.

— Временами очень, — подтвердил Сент-Герман.

— Маргерефа Элрих — вот кто способен решить, дать ли вам позволение на эту работу, — сказал Фэксон. — При Гизельберте все было бы проще. А теперь… — Он тряхнул головой. — Нами правит женщина, и маргерефа, ясное дело, относится к ней без большого доверия. Да и какой человек на его месте повел бы себя по-иному?

— Мудрый, — ответил Сент-Герман. — Ваша начальница умна, рассудительна и со всеми держится ровно.

«Кроме своей невестки», — добавил он про себя.

— Лишь потому, что слушает брата, — заявил с вызовом Фэксон и решительно выдвинул вперед нижнюю челюсть. — Но далеко не все женщины таковы.

Спорить было бессмысленно, и Сент-Герман дипломатично сдался:

— Что ж, подождем приезда маргерефы. Надеюсь, он с пониманием отнесется к необходимости облегчить ваш труд.

— Если вы хорошенько втолкуете нашей герефе, что ему нужно сказать, — откликнулся караульный. — Мы со своей стороны будем очень вам благодарны. Все, кто ворочает это железо. — Он указал на ступени, ведущие к плацу. — Вы сможете сами спуститься в этакой темноте?

Сент-Герман понял намек.

— Постараюсь.

— Третья снизу ступенька ущербная. Будьте поосторожнее.

Фэксон взмахнул рукой на прощание, и Сент-Герман оставил его.

Пересекая плац, он столкнулся с монахом и учтиво поклонился.

— Вы рано встаете, брат Эрхбог.

— Да, — кивнул тот. — Но сейчас у меня есть причина. Вчера в деревне случилась смерть, и тело пролежало у дверей дома всю ночь. С ним ничего не содеялось и потому следует похоронить его в обнесенной частоколом земле. — Он помолчал и прибавил: — Если Христос Непорочный не вернет усопшего к жизни.

— Вы полагаете, это возможно? — спросил с надлежащим смирением в голосе Сент-Герман.

— Такое случалось, и не с одним лишь Лазарем. — Глаза брата Эрхбога загорелись. — Христос Непорочный возвращал к жизни многих. Ты иноземец и можешь в том усомниться, но истинно говорю тебе: человек, что вкусил плоть Христову и кровь, может надеяться на воскрешение в земной юдоли.

Сент-Герман с трудом подавил улыбку.

— Достойный брат, у меня нет сомнений. Я, как и вы, совершенно убежден, что человек может восстать из мертвых.

Монах испытующе всмотрелся в него, затем перекрестился.

— Скоро совсем рассветет, я должен быть возле тела.

— В таком случае не смею вас больше задерживать, достойный брат, — отозвался Сент-Герман, тоже осеняя себя крестным знамением, но в греческом стиле, и отступил, чтобы монах прошел к воротам.

Раздался короткий сигнал деревянного рога, заскрипел засов, и привратник с натугой уперся в массивную створку, призывая на помощь рабов.

Сент-Герман снова вспомнил о Пентакосте. Как же ей все-таки удалось выйти на ночную прогулку? Гордячка могла сговориться с дежурными, но не стала бы унижаться перед рабами. Значит, в крепость ведет еще один ход.

Вернувшись в отведенную ему спальню, он с вниманием ее осмотрел. Было бы вовсе несложно перенести кровать и небольшой деревянный комод вниз — в бывший склад. Пожалуй, стоит поговорить об этом с герефой, ведь с прибытием королевского уполномоченного свободных комнат станет наверняка не хватать. Но… сказать ли ей и о Пентакосте? Или лучше не накалять обстановку? И не брать на себя роль доносчика. В конце концов взбалмошная красавица выдаст себя сама. В этом случае ей придется несладко, если он правильно понимает законы, действующие в этой стране. Вздохнув, Сент-Герман вытянулся на своем ложе, ощущая сквозь соломенную набивку матраса живительную силу родной земли. Довольно скоро он задремал, позволив мыслям унести себя в прошлое — приблизительно на десяток столетий назад.

* * *

Письмо герцога Пола из Лоррарии к его дочери Пентакосте в крепость Лиосан. Передано его посредником Броделиром маргерефу Элриху в Гамбурге и доставлено в Лиосан 6 мая 938 года.