Тьма над островом дракона

Но обычно помогал дракон. Зверь внутри оставался холоден и равнодушен, взирая с надменным презрением на людские забавы.

– Что будет, если мой дракон выберет драконессу? – спрашивал Ратмир, но Гедеон пожимал плечами:

– Едва ли. Наши звериные ипостаси тоже под проклятием. Не опасайся.

И вот сейчас зверь вдруг начал сходить с ума, рвался к невесте не меньше, чем собственное взбесившееся тело. Чем это ещё можно объяснить, если не магией Родового Дерева?

Окончательно проснувшись, Ратмир решительно оделся и отправился на её поиски. Даже себе не объяснил бы, зачем. До вывернутых, словно после первого оборота, суставов, до звериного рыка, извергающегося из отражения его дракона с той стороны Нави, хотелось увидеть. Прикоснуться. И, возможно, убедиться, что это лишь магическая связь, которая исчезнет после того, как Дерево иссякнет. Главное перетерпеть.

Чутьё, столько раз помогавшее ему во время охоты, вело и сейчас, когда все эмоции сна ещё не успели отступить, вернуть место привычному спокойствию и самоконтролю. Без которого не удержать рвущуюся Тьму.

Слуги отчего-то шарахались. Наверное, он снова сочился Тьмой. Без которой не справиться с демонами Нави, не сразиться с порождениями Мрака. Издалека доносились всхлипы. На миг приостановился, прислушался. Нитама. Всё, что мог, он сделал. Теперь ей нужно справиться самой.

Не слишком отдавая себе отчёт, двинулся дальше, лишь мельком заметил переход на светлую половину. С некоторым удивлением оглядел веранду, на которую пришёл. Он и не помнил, когда последний раз бывал здесь.

Они втроём расположились вокруг стола. Три человека, что-то значившие в его жизни.

Личный нгел – придвинулся слишком близко, наклонился слишком низко, почти касаясь упавшим на плечо хвостом волос щеки девушки.

Лаата. Одна из немногих драконесс, с кем он мог себе позволить физическую близость. Необоротным меньше вероятность навредить. Он никогда не любил её, но и никогда не был к ней равнодушен. Она многое дала и отдала ему. И, возможно, именно она стала бы его женой, если бы имела шанс принять силу и проклятие.

И тем не менее, сейчас её присутствие лишь раздражало. Он знал, что стоит позвать, и Лаата придёт. И знал, что не станет этого делать. И не хотел, чтобы она оставалась здесь. Но не мог выгнать, пока её сестра лежала присмерти от разрыва со своим дрекком. И... лучше бы ей находиться рядом с сестрой. Там она нужнее.

Ратмир перевёл взгляд на Арелис. Все трое поднялись, почтительно поздоровавшись, а он всё не мог произнести ни звука. С трудом сдерживался. Желание приблизиться, прикоснуться сводило с ума. Это уже не его женщина. Он сам отпустил её, дал слово, что вернёт домой. Она не желала его.

Горечь искривила губы. Не желала. Чуть ли не единственная из всех, кого он знал. Единственная, которая могла облегчить его ношу, но не хотела.

Резко развернувшись, так и не сказав ничего, Ратмир вышел прочь. Зарядил кулаком в каменную стену. Это ненастоящие чувства, навеянные ритуалом. Как же иначе?

Вот с той волчицей... Была искра, порыв, взаимное желание.

Или? Может, ту волчицу специально кто-то подослал? Не потому ли она так внезапно появилась и так внезапно исчезла?

Он прижался пылающим лбом к ледяному камню. Впору биться о него.

Ему нужен наследник, чтобы было кому передать силу. Проклятие. Иначе некому будет сдерживать Тьму, и Тёмная Навь падёт в борьбе с ней, как уже пала Светлая. Ему нужна та, чей магический дар поможет справиться со всем, что он вынужден на себе нести.

Так может быть, он поспешил? Может быть, перешагнуть через герцогскую, да и мужскую гордость, и попытаться наладить с девушкой отношения? То, что он должен был сделать ещё там, в Эджерхе, то, что сам проглядел. Дать шанс, раз у них есть этот месяц?

Ратмир не заметил, как ноги принесли его обратно. Его башня, куда допускались самые из самых. Его комната – каменные стены, всегда открытые окна, уступ для полёта и приземления – не основной, тот находится наверху башни, запасной скорее. Кровать, вдруг показавшаяся огромной и пустой. Шкаф, зеркало. И никаких к навьим йотунам каминов. Ему не нужен камин, чтобы согреться. Но Тьма всё больше и больше уводила в холод и лёд.

Дверь бесшумно отворилась, пропуская Вилора. Нагнал. Ратмир криво усмехнулся, дождался, пока побратим сядет.

– Она нравится тебе? – кон Рунг смотрел пристально, и Вилор ощутил, что теперь вопрос звучит иначе, чем звучал бы ещё несколько дней назад. И ответ необходимо обдумать.

– Ты хочешь что-то мне приказать, мой рин?

– Я спросил и жду ответа.

– Да. Она нравится мне. Но одно твоё слово...

– Ты ведь понимаешь, как это будет выглядеть? Отказавшая мне невеста...

– Боюсь, мой рин, это никак не будет выглядеть.

– Почему? – изогнул бровь кон Рунг.

– Девушка... влюблена.

В глазах Ратмира застыло такое непередаваемое выражение, что его нгелу сделалось не по себе.

– Что ты сказал?

– Влюблена. В сводного брата. И... возможно, придёт просить тебя о помощи.

– Почему... никто не предупредил?! – зарычал кон.