Тьма перед рассветом (ЛП)

Ха. Он научился. Оставалось только надеяться, что он будет учиться достаточно быстро, чтобы и он и Кайана остались в живых.

Он помог ей перебраться в тень, потом уселся рядом, собираясь проспать всю самую жаркую часть дня. Но когда он уже расстелил свой матрац и улегся на него, Кайана сказала, — Нам надо спать по очереди.

— Хорошая мысль, — сказал он, опять садясь. — Давай спи, а я посторожу. — Он не знал, что он будет делать, если кто-нибудь появится, так как эльфы не дали им никакого оружия, но он не стал говорить об этом Кайане. Пускай спокойно спит, без всяких забот; она нуждается в отдыхе.

Она свернулась клубочком на песке, халат защищал ее нежную кожу от яркого света, отражавшегося от песка, за несколько минут ее дыхание замедлилось, а мышцы расслабились. Джедра глубоко зевнул, потом заставил себя осмотреться и сосредоточиться на чем-нибудь другом.

Пустыня была спокойна, но не безмолвна. Когда он прислушался, он услышал слабое потрескивание камней, раширяющихся от солнечного жара, писк крошечных насекомых, жужжание не таких уж маленьких жуков и шорох ящериц, перебегающих из одной тени в другую. Ветер хлопал свободными концами его халата, и каждые несколько минут прилетала муха, пока он не прогнал ее прочь.

Запахи были почти неуловимы, их было трудно отличить от аромата обожженного песка и его собственного пота, но когда он сконцентрировался на них, Джедра сумел уловить слабый острый запах кактуса, давшего им тень, и даже запах сухой соломы, который шел от нескольких сухих, тонких травинок, росших на дюне недалеко от него.

Был еще один странный, тревожащий запах, он долго не мог понять откуда он идет, и только потом сообразил, что это остатки благовоний, которые эльфийки добавляли в их бочку с водой. Он наклонился над волосами Кайаны и вдохнул их запах. Ммм, точно.

Он дал ей проспать самую жаркую часть дня, и разбудил ее только тогда, когда солнце прошло по небосводу настолько далеко, что она больше не была в тени. Они сдвинулись на несколько футов и поменялись местами; он спал, пока она сторожила. Она разбудила его, когда солнцу оставался еще час до горизонта. — Мы должны идти, — сказала она ему. — Эльфы начинают свой вечерний переход именно в это время.

Джедра сел и протер глаза. Он все еще чувствовал себя усталым, но пара часов сна очень помогли. Сейчас он мог отмахать пять или шесть миль, и не устать. Он глотнул из своего меха с водой, передал его Кайане, потом они разделили первый из медовых пирогов, которые дал им Галар. Всего их было ровно дюжина; следовательно каждый из них мог съесть не больше двух в день.

Когда они доели последние крошки и промочили рот глотком воды, Джедра сказал, — Давай заберем мой халат и пойдем, — но оказалалось, что это легче сказать, чем сделать. Колючки кактуса оканчивались множеством крошечных шипов, а тут еще порывы ветра прибили материю очень близко к веткам, и сотни этих крошечных, но острых лезвий пронзили ткань халата. Джедра и Кайана вместе попытались высвободить халат, но колючки не хотели выходить, пришлось махать халатом туда и обратно, складывать и распрямлять его. Большинство шипов вышло, и Джедра наконец-то высвободил халат, с силой рванув его на себя. Тот освободился с громким треском, оставив дюжину клочьев на шипах.

Джедра развернул халат, чтобы проверить, насколько все плохо. Оказалось, что очень плохо, множество дыр возникло как раз сзади, на спине, и завтра солнце оставит хорошие отметины на его пока еще нежной коже.

— Слишком много за замечательную идею, — сказал он. Собрав рюкзак, он закинул его на плечи, мгновенно отметив, что грубая и жесткая ткань рюкзака уже начала тереть его спину.

Кайана тоже надела свой рюкзак. — Нам нужна была тень, — сказала она. — Ты сделал то, что должен был сделать. Завтра мы придумаем что-нибудь другое.

— Надеюсь на это. — Он повернулся лицом к опускающемуся солнцу и сделал первый шаг.

Они шли медленнее, чем эльфы, их шаг был меньше, но Джедра надеялся, что в день они смогут пройти не меньше кочевников. Ведь если он и Кайана не будут истощены, им не понадобится время на постоянные остановки и отдых.

Эта стратегия приказала долго жить уже часа через два. Поначалу, правда, им повезло; когда солнце спустилось за горизонт прямо перед ними, Гутей, одна из двух лун-близнецов Атхаса, поднялся из-за горизонта, и они могли идти дальше. После дневного, ослепляющего света его мягкое, золотое сияние было просто великолепно. Замечательная перемена! Конечно, при таком освещение видеть дорогу стало немного тяжелее, но, казалось, особенно опасаться нечего. Растений становилось все меньше и меньше, чем дальше на запад они уходили, и вообще мало что нарушало однообразие пустыни, за исключением время от времени попадавшихся костей несчастных животных, умерших от голода, их мясо было немедленно съедено падальшиками.