Тьма после рассвета

О том, что имеет место серия, стало известно далеко не сразу. Если бы тяжкие преступления против несовершеннолетних не находились на особом контроле на местах, то серию могли бы никогда не выявить. Спасибо внимательному и памятливому сотруднику из МВД СССР, который в ходе плановой инспекторской проверки в одном из регионов запросил материалы дел, находившихся на контроле у руководства областного ГУВД, уцепился за нераскрытое убийство подростка и вспомнил, что в каком-то другом регионе сталкивался с чем-то очень похожим. Изучили информацию сначала из того региона, потом разослали запросы по всей стране, проанализировали, обдумали. И выходило то, что выходило. То есть плохо. Череменин и его коллеги выезжали на места, где обнаруживали трупы мальчиков, проверяли, что и как сделано для раскрытия убийств, старались придумать еще какие-то версии, которые позволили бы понять, где искать преступника, но ничего не выходило. По огромной стране разъезжал человек, который почему-то убивал мальчишек 13–16 лет и о котором ничего невозможно было понять. Длилось это вот уже четыре года. Что у него в голове? У потерпевших ничего не брали, да и что можно взять у подростка? Карманные деньги? И ради этого убивать? Их не насиловали, не расчленяли, не оставляли свойственных маньякам знаков. Просто истязали и потом убивали. Во всех случаях, а их насчитывалось уже восемь, на телах убитых судмедэксперты фиксировали следы побоев, нанесенных непосредственно перед смертью. Если бы речь шла о единичном случае, можно было бы предположить, что несчастный подросток столкнулся с шайкой подвыпивших идиотов, завязалась ссора, перешедшая в драку, парнишку избили всем скопом и убили. Один случай — да, вполне. Но восемь! И в разных городах, в разных республиках. Если только спортсмены-юниоры, выезжающие примерно одним и тем же составом в разные места на сборы. Это была единственная достойная версия, и ее проверяли вот уж сколько времени, но толку пока не было.

В субботу Череменин, как и каждый день, просмотрел с утра сводку по Москве. Убийств, которые могли бы заинтересовать главк, за истекшие сутки не произошло, и слава богу. В сводке по стране, куда попадали только самые значительные происшествия, тоже ничего такого не оказалось. Но вот исчезновение подростков, которое прошло по московской сводке в пятницу, засело в памяти и беспокоило… Мальчик тринадцати лет и двенадцатилетняя девочка. Конечно, бить тревогу пока рано, во-первых, с детьми все может завершиться вполне благополучно, во-вторых, девочка не вписывалась в модус операнди неизвестного преступника. Но поговорить все-таки надо.

Череменин задумчиво посмотрел на листки, сложенные в папку, вышел из кабинета и через десять минут вернулся, неся в руке ориентировку на розыск Сергея Смелянского и Аллы Муляр. Снял трубку и позвонил Гордееву.

— Привет, Витя.

— Здорово, коль не шутишь, — устало отозвался Виктор. — Ловко ты меня поймал, я только-только от руководства, заскочил к себе одеться, уже у двери стою.

— Домой собираешься?

— Угу. А что? Есть вопросы?

— Есть, Витя. Поговорить бы надо. Приватно.

— Срочно?

— Боюсь, что да. Уж извини.

— Эх…

Гордеев помолчал несколько секунд.

— Ладно, перезвоню своей Надежде Андреевне, скажу, чтобы не ждала, спать ложилась. Где встречаемся?

— Подъезжай на «Щелковскую», выход к магазину для новобрачных, я тебя там подхвачу.

— Ого! — присвистнул Гордеев. — А что у нас на «Щелковской»? Любовное гнездышко?

— Оно самое, — усмехнулся Череменин.

***

Когда Леонид Петрович подъехал к выходу из метро, то сразу увидел крепкую шарообразную фигуру Гордеева. Невысокий, с налитыми мышцами и круглой почти полностью полысевшей головой, Виктор напоминал свинцовый шар. Вдвоем они проехали еще пару кварталов, и Череменин остановил машину.

— Здесь, — сказал он, выключая двигатель.

Пока поднимались в лифте, Гордеев спросил понимающе:

— «Кукушка», что ли?

«Кукушками» оперативники называли конспиративные квартиры, в которых проводились встречи со спецаппаратом, проще говоря — с агентурой.

— Увидишь, — загадочно хмыкнул Череменин.

Когда дверь квартиры открылась, на лице Виктора было написано презрительное понимание: ну конечно, притащил в дом к молоденькой любов­нице.

— Привет, папуля!

— Привет, ребенок! — Леонид Петрович чмокнул дочь в нос. — Знакомьтесь. Гордеев Виктор Алексеевич — Настя, моя дочка.

— Здрасьте, — вежливо сказала Настя. — Проходите, пожалуйста. Только у меня еды нет. Совсем никакой.

— Ладно, разберемся, — легкомысленно ответил Череменин.

***