Тьма прежних времен

Ахкеймион терпеливо сидел у небольшого костерка, на котором готовился завтрак, прихлебывал чай и рассеянно слушал, как Ксинем отдает Ириссу и Динхазу утренние распоряжения. Все эти речи были для него темным лесом.

С тех пор как Ахкеймион побеседовал с Анасуримбором Келлхусом, он впал в глубокую тоску и задумчивость. Как он ни старался, ему не удавалось впихнуть князя Атритау в сколько-нибудь разумное сообщение. Не менее семи раз подготавливал он Призывные Напевы, чтобы сообщить в Атьерс о своем «открытии». И не менее семи раз запинался на полуслове, обрывая заклинание.

Разумеется, сообщить о нем Завету было необходимо. Услышав о появлении Анасуримбора, Наутцера, Симас и прочие встанут на уши. Ахкеймион был уверен, что Наутцера сразу решит, будто именно Келлхус является вестником исполнения Кельмомасова пророчества, и вот-вот начнется второй Армагеддон. Разумеется, для себя каждый человек — пуп земли, но люди, подобные Наутцере, считают себя вдобавок еще и пупом своей эпохи. «Раз я живу в это время, — думают они, сами того не замечая, — значит, именно сейчас и должно произойти нечто судьбоносное».

Однако сам Ахкеймион был не из таких. Он привык рассуждать логически, а потому поневоле был скептиком. Библиотеки Атьерса завалены предсказаниями о грядущих роковых событиях, и каждое поколение не менее всех предыдущих уверено, что именно при нем и наступит конец света. Крайне навязчивое заблуждение — и самомнение, как нельзя более достойное презрения.

Приход Анасуримбора Келлхуса просто не может не быть совпадением. И в отсутствие других доказательств логика требует принять именно этот вывод.

Однако же недостающий палец, как говорят айноны, состоял в том, что Ахкеймион не мог надеяться, будто Завет окажется столь же благоразумен, как и он сам. После того как им в течение столетий приходилось довольствоваться жалкими крохами, они впадут в неистовство, почуяв такой жирный кус. У него в голове крутились вопросы, и чем дальше, тем сильнее он боялся ответов на них. Как Наутцера и прочие воспримут его сообщение? Как они поступят? Насколько безоглядно и безжалостно станут они воплощать собственные страхи?

«Я отдал им Инрау… Неужели мне придется отдать и Келлхуса тоже?»

Нет. Он предупреждал их, что будет с Инрау. Он им говорил — а они отказались слушать. Даже его бывший наставник Симас — и тот его предал. Ахкеймион — такой же адепт Завета, как и они. Ему, как и им, снятся Сны Сесватхи. Но он, в отличие от Наутцеры и Симаса, не забыл о сострадании. Он не настолько глуп. И главное, он, в отличие от них, знает Анасуримбора Келлхуса!

По крайней мере, немного знает. И, возможно, этого достаточно.

Ахкеймион поставил на землю свою чашку и подался вперед, упершись локтями в колени:

— Ксин, как тебе наш новоприбывший?

— Скюльвенд-то? Толковый. Кровожадный. И жутко неотесанный. Слова ему поперек не скажи: чуть что — на дыбы…

Он склонил голову набок и добавил:

— Ты только ему не говори, что я тебе это сказал.

Ахкеймион усмехнулся.

— Да нет, я о другом спрашивал. О князе Атритау.

Маршал сделался непривычно серьезен.

— Честно? — спросил он, немного поколебавшись.

Ахкеймион нахмурился:

— Разумеется!

— Мне кажется, в нем есть что-то… — Ксинем пожал плечами. — Что-то эдакое.

— В смысле?

— Ну, в первую очередь мне показалось подозрительным его имя. На самом деле я все хотел тебя спросить…

Ахкеймион вскинул руку:

— Потом, ладно?

Ксинем тяжело вздохнул, покачал головой. У Ахкеймиона почему-то поползли по спине мурашки.

— На самом деле я не знаю, что и думать, — сказал Ксинем наконец.

— Не знаешь или боишься сказать то, что думаешь?

Ксинем взглянул на него исподлобья:

— Вот ты с ним целый вечер провел. Ответь мне: встречал ли ты прежде подобного человека?

— Нет, — признался Ахкеймион.

— А чем он отличается от всех прочих?

— Ну, он… Он лучше. Лучше, чем большинство людей.

— Большинство? Или ты имеешь в виду — чем все остальные люди?

Ахкеймион посмотрел на Ксинема пристально.

— Он тебя пугает.

— Угу. Скюльвенд, кстати, тоже.

— Но по-другому… Скажи мне, Ксин: как ты думаешь, что из себя представляет Анасуримбор Келлхус?

«Кто он: пророк или пророчество?»

— Он — нечто большее, — уверенно ответил Ксинем. — Нечто большее, чем просто человек.

Воцарилось долгое молчание, нарушаемое только криками далекой толпы.

— На самом деле, — сказал наконец Ахкеймион, — никто из нас ничего не знает о…

— Что это там такое? — воскликнул Ксинем, глядя куда-то за спину Ахкеймиону.

Адепт оглянулся:

— Где?

На первый взгляд казалось, будто в их сторону валит огромная беспорядочная толпа. Основная масса людей двигалась по узкой дороге, отдельные группки шли напрямик через лагеря. Люди перлись прямо через костровища, срывали веревки с сохнущим бельем, сворачивали самодельные стулья и жаровни. Ахкеймион увидел даже, как завалился набок чей-то шатер из-за того, что несколько человек запутались в растяжках и вырвали колышки.

И тут он заметил, что в центре толпы шагают стройные ряды солдат в алых накидках, а между ними полуголые рабы несут паланкин красного дерева.