Тьма сгущается

— Ну допустим, только на минуту и только как версию, — подавив усмешку, кивнул министр. Балястро ему нравился, и потому он сейчас изо всех сил ему подыгрывал, корча серьезную физиономию. — В этом случае Зувейза должна отдать все силы, чтобы отомстить Ункерланту. И чем больше — тем лучше. Что же до Глогау, то он никогда нам не принадлежал. И хорошо если там живет с десяток зувейзин. Но скорее всего — ни одного.

— Но Зувейза — наш союзник. И мы вправе рассчитывать на ее на бОльшую помощь, чем она оказывала до сих пор.

— Нет, мы не союзники, — покачал головой Хадджадж. — У нас всего-навсего есть общий враг. Мы воюем против Ункерланта исходя из своих, а не ваших интересов. И, поскольку наша дискуссия ведется чисто гипотетически, я могу добавить, что, учитывая военную мощь, которую вы обрушили на наших соседей, я могу спать спокойно, зная, что на нас вашей мощи уже не хватит.

— Мы всегда, с самого начала времен были с каунианами заклятыми врагами, — усмехнулся Балястро. — Так что сейчас, когда поднялась дубина народного гнева, грех ее не опустить туда, куда нужно нам! Продолжайте же — признайтесь в своей любви к ункерлантцам! Мне сегодня что-то очень хочется от души похохотать — так дайте повод!

— Мы, по официальным источникам, всегда предпочитали жить с ними в мире. Впрочем, как и вы, по тем же официальным источникам, — в мире с каунианами.

— В мире по их понятиям, — жестко ответил Балястро. И Хадджадж тут же вспомнил былые сражения, завоевания и потери своего королевства. — А теперь у нас с ними мир уже по нашим законам. И это плоды нашей победы. Мы — самая сильна и самая отважная нация.

— Но в таком случае, ваше превосходительство, так ли уж вы нуждаетесь в помощи маленькой Зувейзы при осаде Глогау? — с невинным видом осведомился Хадджадж.

Балястро скривился, встал и вышел из библиотеки, на сей раз полностью пренебрегая всеми обычаями и церемониями. Стоя в дверях своего дома-крепости, министр иностранных дел Зувейзы следил за удалявшимся в сторону Биши экипажем. И лишь когда он свернул за угол (ни на долю секунды раньше!), Хадджадж позволил себе улыбнуться.

Иштван угрюмо указал взглядом на скрывающуюся за утесом тропу и пробурчал:

— Здесь-то и ждут нас ункеры.

В его словах было не меньше уверенности, чем в словах моряка, завидевшего грозовые тучи и констатировавшего: «На нас надвигается шторм».

— Похоже на то, — кивнул Соньи. — Наконец-то пришел и наш черед дать им как следует и выкурить их из гнезда!

— Да их там всего-ничего! Шапками закидаем! — бодро выкрикнул Кун. Он всегда был оптимистом.

— А им здесь и не нужно много солдат. — Иштван указал на сжимавшие тропу обрывистые скалы. — Тут только одна дорога — вперед. И пока они обороняют ее, дальше мы никуда не уйдем.

— А ведь сержант прав, Кун. — Лицо Соньи помрачнело. — Вряд ли ункеры пойдут в открытый бой. У них тут свои игры, и они захотят навязать нам свои правила. Их задача не остановить нас, а замедлить наше продвижение. Просто продержать нас тут до зимы.

— А в этих краях зимою никому мало не покажется, — поддержал его Иштван, щурясь на солнце. Оно все еще стояло довольно высоко, но с каждым днем сползало в зените все ниже и ниже. Зима приближалась с неотвратимостью течения струйки песка в часах.

И с той же неотвратимостью начался обстрел: засевших на тропе дьёндьёшцев накрыл ливень ункерлантских ядер. Правда, стрелки из них были те еще — большая часть ядер, вместо того чтобы взорваться на тропе, покрушила скалы далеко позади. Но вскоре Иштван сообразил, что ункеры вовсе не мазилы, а наоборот — очень даже себе на уме: один из разрывов вызвал лавину, которая тут же погребла под собой и увлекла на дно пропасти нескольких солдат и нескольких вьючных ослов.

— Ублюдки! — В бессилии Иштвану оставалось лишь грозить врагам кулаками. — Это не бой! Так дерутся только трусы!

— А они и не ищут славы, — угрюмо буркнул Каничаи. — Они будут тупо забрасывать нас ядрами и стрелять из засады, пока не добьют.

— Но только потому, что их там так мало! — вдруг заявил Кун. И раздельно, словно объясняя дебильному ребенку, добавил: — Они не могут себе позволить настоящего сражения с нами, поскольку все их силы отданы великой битве с Альгарве.

— Все равно, это не делает им чести, — упрямо пробормотал один из рекрутов.

— Делает, не делает — нам что за беда! Наше дело — скрутить этих козотрахов в дудочку, пока они нас не скрутили! — скрежетнул зубами Иштван, и, словно в подтверждение его слов, взорвавшееся поблизости ядро выбило кусок камня из скалы прямо над его головой.

— А как? — спросил Кун, и Иштван от всей души пожалел, что парень не немой.

Но весь отряд уже смотрел на него, ожидая немедленного приказа, и пришлось срочно что-то изобретать. Все еще не зная, что сказать, он туманно заявил:

— Это уже дело офицеров.

— Ага! А исполнять-то нам! — выкрикнул Соньи. — Всю работу-то делаем мы! И еще кровью за нее платим!