Тьма, смотри на меня (сборник)

Я всё ещё в Игре.

Сонное впечатление прямого попадания в Машину Кошмара.

Я убегаю от собственной тени. Она тёмным силуэтом тащится за мной, не отстаёт. Словно страшный неприкаянный призрак.

На меня летит птица. Голубь в чёрно-белом оперении.

Он норовит воткнуться мне в глаз, но я успеваю увернуться.

Птица взмывает ввысь и растворяется в солнечном круге.

Я остался один. Меня покинула даже тень.

Её больше _нет.

Я сижу на ступеньках входа в слишком знакомый мне магазин. Слышны голоса, звуки машин, открывающейся и закрывающейся двери. Но никого не видно. Город умер. Он пуст.

Я огладываюсь по сторонам. Игра стала пустынной.

Что-то приближается издалека. Всадник на белой лошади. Я вижу кресt у него на груди… Это Макс.

Он сбавляет ход, подъезжает ко мне. Лошадь гарцует, оставляя вмятины на асфальте. Макс изучает меня пронзительным взглядом, а дальше – говорит:

– Ты знаешь, что "Макс" в нашем случае сокращение от женского имени Максимилиана?

Я иду по какой-то дорожке, вымощенной серыми и жёлтыми камнями.

Все они выглядят так, будто их вырезали из бумаги.

Подбор камней для меня.

Далеко впереди¦—¦калитка. Железную решётку сжали с двух сторон квадратные столбы, уходящие в небо. На их далёких вершинах стоят два распятья. За калиткой море крестов. Я иду по дороге на кладбище.

Вокруг темно. Очень тихо. Не слышно даже собственных шагов.

Полночно ухает сова. Похоже, я в лесу.

Я открываю решётку… Идёт дождь. Только капли не падают сверху.

Они льются откуда-то снизу, затем – горизонтально земле.

Освещённое тьмой помещение. Замкнутое в себе пространство уходит вдаль серым коридором. Сквозь шрамы в потолке проскальзывает свет Луны.

Он проясняет ситуацию: я на каком-то складе.

Холодно или жарко – понять невозможно. Здесь никак.

Дождь закончился. Вдалеке я замечаю что-то. Тёмный силуэт одиноко стоит на другом конце коридора. Похоже, это человек…

Причёска «совы», чёрные джинсы. «DreamPlayer» на футболке: буквы искрят светлячками другого берега реки.

Конечно, это Макс. Она приближается ко мне, снимая на ходу футболку.

Мне страшно даже думать о том, что будет, если она не остановится и врежется в меня (наверное, я разобьюсь на бесконечно мелкие кусочки, которые никто уже не соберёт). Неотвратимость темноты. С ней ближе, ближе… Она остановилась. Прикрыла грудь руками, повернулась. Я замечаю татуировку на её спине. Буквы тянутся через позвоночник над лопатками так игриво, что образуют надпись: «Место для крепления крыльев».

Мы стоим в глубине [неизвестно когда и где] заброшенного склада. Макс (лицо вполоборота) поглядывает в темень за моим плечом. Вокруг горячей чернотой бушует пламя.

Максимилиана говорит мне что-то очень-очень важное, но звуковые помехи на линии мешают мне слышать слова. Она понимает это. Улыбается своей красивой улыбкой. Мне многое мерещится.

Макс говорит, что она – моё отраженье. Внезапный дым схватил меня.

Всё пропадает…

Я нигде. (Был бы в психушке у телефона – повесил бы трубку…)

Всё пропадает. Я стою у чёрной кирпичной стены. Темнота – рядом со мной. В моей правой руке зажат мел. Я пишу на стене:

«Мы – это люди, в которых нельзя играть ни за что».

Надпись жёлтого цвета уже не смоешь. Ставлю подпись: «ЯR».

Чужое кажется своим, если таким не является, говорила мне Макс когда-то. Вспышка засвеченной плёнки…

Я вижу Макса. Она стоит в центре тьмы. Жёлтый цвет невидимой лампочки падает на неё /сверху\. Она у зеркала. В руках Макс держит круглый предмет, который подносит к лицу. Это тоже зеркало. Отражения бесконечны. И тьма в их глубине. Глухая пустота охватывает меня. И я отворачиваюсь.

Я в башне какого-то замка.

Вокруг массивные стены. Повсюду полутьма. Сквозь арку одинокого оконца видно небо. Безоблачная синева окутала Луну. «Картинка на рабочий стол».

Я отворачиваюсь. От окна веет прохладой. Передо мною коридор отеля «Лёд». Тут только пять дверей. В каждой прорезана квадратная щель, через которую можно с трудом просунуть яблоко целиком.

Я смотрю, что за первой дверью:

В центре «камеры обскура» – графический портрет Веты (рыжеволосая красавица в зелёном платье молодой весны).

Иду ко второй комнате. Там «автоматическая» Кристина. Она не шевелится, точь-в-точь как манекен.

В проёме третьей щели виден save-архив: ящик (расширения rar) с табличкой «МИРА» возле сердца.

За дверью номер 4 я наблюдал статичность отблесков Гекаты. Сама она, почти как Макс. Богиня лунных перекрёстков…

Фигура девушки (быть может – парня), чёрный ореол. Души не видно: только плоть. Уродлива моею красотой. Сквозь тьму я замечаю шрамы линий – на её груди срастаются крестом. Я отворачиваюсь.

Дверь пятой комнаты открывается для меня. Там никого.

Я прохожу внутрь, словно эта трёхмерная пустота – моя крохотная гробница.

Делаю пару шагов и понимаю, что иду по траве. Солнечно и очень тепло. Меня окружил зелёный океан. Он – до самого горизонта и дальше. Небо пылает синим. Зелень приятно шуршит у меня под ногами. Твердыня «океана» тает под шагами. Умиротворенье и покой. Передо мной заброшенная стройка – символ несостоявшейся жизни, ошибочного прохождения Игры, символ сбоя и неверного выбора…

Я подхожу ближе. Место походит на каменный павильон.

Словно купол в церкви. Виснущая над апсидой крыша.

Я захожу внутрь. Здесь должна быть стена. Вместо этого – огромная «дверь» |Фронтальное пространство входа|. Пустые квадраты на стенах, высеченные в ряд, являют окна. Яркий свет солнца льётся из ниоткуда. Попадая внутрь, он выстраивает жёлтую дорожку прямо по центру «храма». На конце жёлтого пути – одинокое деревце. Оно растёт в полутьме, чуть больше метра в высоту. За ним – стена из серых кирпичей. Маленькое деревце зеленеет своими листочками. Как произведение искусства. Памятник одиночеству. Жёлтый свет только слегка касается его. Листья неподвижны – нет ветра (и не будет). Я замер на месте. Возможно, я первый, кто видит всё это. Осколок Небытия. В «храме» много покоя…

Я, медленно шагая по песку, обхожу лужицы травы и костры кустарника.

Иду мимо гигантской стены, дальше видна «вторая часть» умершей стройки. Пя5ь этажей отчаянья. Чуть правее – чёрная насыпь. Лысая гора человеческого пепла. Развеянные останки кремированных в нашем городе всегда попадают сюда? Внезапно я слышу приглушённый звук. На земле «вверх ногами» стоит телевизор из квартиры Макса. Показывают какой-то чёрно-белый фильм (про нас). Где-то ухает сова.

Я резко поворачиваюсь, смотрю по сторонам. Я один по-прежнему.

Телевизор пропал не более неожиданно, чем появился. Дикие кустарники и полевые травы уселись перед входным проёмом. За ними – темнота.

Я захожу внутрь.

Это даже не первый этаж. Подвал. Свет невидимого солнца то тут, то там, как расщеплённый призрак. Но в целом – полумрак. Огромные квадратные колонны:: подпорки с двух сторон от центра зала (которые уходят будто в Никуда). Нет лестницы наверх. На стенах отпечатки рук (цвет красного заката). А на песке _ обломки досок, кирпичей, окурки ритуальных сигарет, бутылки «первородного бульона», наполненные пустотой.

Иду подальше от своих следов. Фантом виртуальной Веты мелькает в колоннаде (она вроде Медузы Горгоны, а я теперь Персей)…

Я сажусь за пыльный компьютер и скачиваю игру, похожую на нашу.

Запускаю. exe-файл. После крутой заставки, которую запомнить невозможно, происходит выбор героя (того, кем будешь играть). Дальше начинается прохождение… Всё весело и даже интересно. Много смешных моментов. Выполнение задач для выхода на новый уровень.

Внезапные «вставки»: очередной парень «играет» роль Христа в шутере от первого лица. Крестя людей, ты получаешь бонус.

«Иисус» купает их в крови (безумная мистерия крещенья). Стрельба во всё подряд, передозировка свинца в организме. Летальный исход. Отходная молитва. «Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнём и серою. Это смерть вторая.» Откровение 21, стих 8.

Но это совсем не люди: роботы с кровяным двигателем в голове.

Если бы вы были от мира, то мир любил бы своё; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, то ненавидит вас мир… Кривая надпись на стене Игры.

Выполнение следующих миссий.

Щёлкая кнопками «мышки», я выхожу на голограммы снов моих друзей.

Максимилиана, Мира, Вета, Кристина… Они все здесь. В Игре.

Но для Реальности мертвы?

Зеркало отражённого света…

Я на голгофе. На своём персональном кресте. Макс тоже.

Иисус ещё не мёртв, но кровоточит. Стигматы (электронные дыры) смотрят темнотой. Он – между ей и мной. Максимилиана…

Её не хочется видеть такой. От неё нельзя отвернуться.

Я с грустью гляжу на Макса. Она смеётся надо мной.

Я – слева. Макс – справа (от Христа). Вокруг не слышно ни звука.

Она говорит мне:

– У меня в голове твой голос… Я никак не могу понять – или ты мной играешь, или я становилась тобой… Ты был во всех моих снах…

Макс рассказала мне то, что я сразу постарался забыть. Она всё поняла, игриво улыбнулась…

Она говорит: знаешь, нет никакого Я. И никогда не было.

Она говорит: оно, это «Я», появится и освободит всех нас от себя.

Она говорит: любовь существует даже для тебя.

Иисус поднимает голову и говорит: ВСЁ в мире красиво…

Макс часто мне говорила, что Мира очень похожа на её любимую актрису. Зеркало отражённого света…

Я за Компьютером Реальности. В храме Гекаты.

Фиолетовый огонь бежит по колоннам. По стенами льётся игровая кровь.

Из песка вз дым аются серые смерчи. И я вспоминаю всё то, что говорила мне Макс на кресте…

Я с самого начала «проецировался» на неё словно призрак забытого Альтер-эго она была моим обратным отраженьем тьмы…

Она была мной. Такой вот «сбой» системы.

В Максе я видел только себя. Даже не знал, как она выглядит на самом деле.

Игра от третьего лица. Маска моей Темноты.

Живое отражение, для которого не было зеркала.

Так, значит, Ошибка – это я. Из-за меня Игра закончится?

АрМаГеДдОн для снов. Всего лишь место.

Я в коме собственных фантазий?

Шизофрения Древности добралась до меня?

До окончания времён Игры осталось 10… 9…

8… 7…

6… 5…

4… 3…

2… 1…

0…