Тьма в бутылке

Но этого не произошло. Единственным проявлением женского присутствия в то утро оказался грохот Ирсиной тележки, да еще момент, когда она — несомненно, с самыми добрыми намерениями — спустя пять минут после появления встала посреди коридора и своим невыносимым дискантом запищала: «Мальчики, кому булочки из „Нетто“?» Как тут не почувствовать себя в стороне от счастливой обстановки, непринужденно воцарившейся на верхних этажах?

Несколько часов потребовалось Карлу на то, чтобы осознать — хочешь попытать счастья, придется подняться и самому пуститься на охоту.

Расспросив народ, он застал Мону в отделении судебных слушаний за спокойной беседой с референтом. На ней была кожаная куртка и линялые джинсы «Ливайс», и она совершенно не производила впечатление женщины, оставившей позади большую часть жизненных соблазнов.

— Здравствуй, Карл, — сказала она, не предполагая никакого продолжения. Ее взгляд был взглядом профессионала, приколачивающего семидюймовыми гвоздями, а в данный момент общего дела у них не было. Потому он только и смог, что улыбнуться, не произнеся ни единого слова.

Остаток дня мог бы пройти впустую в проносящихся размышлениях на тему его выветрившейся без остатка чувственной сферы жизни, но у Ирсы были другие планы.

— Кажется, мы напали на след в Баллерупе, — произнесла она с налипшими на передние зубы гренками и посмотрела на него, стараясь скрыть свой восторг. — В течение нескольких дней я настоящий ангел счастья. Точно как написано в моем гороскопе.

Карл взглянул на нее с надеждой. В таком случае ее ангельские крылья пришлись бы как нельзя кстати, чтобы занести ее куда-нибудь повыше в стратосферу, ведь тогда можно будет посидеть в тишине и покое, лелея мысли о своем печальном уделе.

— Вывернутым делом оказалось получить эти сведения, — продолжала она. — Сначала разговор со школьным инспектором из городской школы Лаутрупа, но он пришел на это место только в 2004-м. Затем — с учительницей, работающей со дня основания школы, но она ничего не знает. Потом — со сторожем, и ему ничего оказалось не известно, потом…

— Ирса! Если эти рельсы в конце концов куда-то привели, пожалуйста, пропусти промежуточные маневры. У меня куча дел, — прервал Мёрк, потирая затекшую руку.

— Ага, после я позвонила в Инженерную народную школу, и вот там-то кое на что напала.

Рука наконец отошла.

— Потрясающе, — воскликнул он. — Каким образом?

— Очень просто. Там в администрации оказалась преподавательница, Лаура Манн, которая как раз сегодня вышла после больничного. Она и рассказала мне, что работает там с самого дня основания в 1995 году и что речь может идти лишь об одном случае, если ей не изменяет память.

Карл выпрямился.

— Да, о каком же?

Ирса посмотрела на него, наклонив голову.

— Ага. Интерес нарастает, парниша? — Она шлепнула его по волосатому предплечью. — Не терпится поскорее узнать?

Что, черт возьми, происходит? По меньшей мере сотня сложнейших дел за все эти годы, и вот он сидит тут и играет в «почемучку» с какой-то случайной сотрудницей в салатовых колготках!

— Какой случай она припомнила? — повторил свой вопрос Карл и слегка кивнул Ассаду, просунувшему голову в дверь. Тот выглядел бледновато.

— Вчера звонил Ассад и интересовался тем же самым. Об этом другие сотрудники говорили за утренним кофе, и эта дама случайно услышала, — продолжала она.

Ассад слушал с интересом, вновь приобретая человеческий вид.

— Случай сразу же всплыл в ее голове, — рассказывала Ирса дальше. — У них тогда был один выдающийся ученик. Парень с каким-то синдромом. Он был достаточно молод, но настоящий монстр в области физики и математики.

— Синдром? — Ассад непонимающе посмотрел на нее.

— Ну да, что-то насчет феноменальных способностей в одной области и полного отсутствия таковых в другой. Не совсем аутизм, но нечто похожее. Как его там… — она нахмурилась. — Ах, точно, синдром Аспергера, вот чем он страдал.

Карл улыбнулся. Стопроцентно, и у нее могло быть то же самое.

— Так что там с этим парнем? — спросил он.

— Он начал у них учиться, получил высшие оценки в первом семестре, а потом бросил.

— Как это произошло?

— Он пришел в последний день перед зимними каникулами вместе со своим младшим братом, чтобы показать ему школу, и после этого никто его не видел.

И Ассад, и Карл прищурились. Вот оно.

— И как же его звали? — спросил Карл.

— Его звали Поул.

У Карла все внутри похолодело.

— Йес! — воскликнул Ассад и сделал жест рукой и ногой одновременно, словно марионетка.

— Преподавательница сказала, что она помнит его очень хорошо, так как Поул Холт был ближе всех к Нобелевской премии из тех, кто когда-либо имел отношение к их заведению. Кроме того, она больше никогда ни до ни после не встречала в Инженерной народной школе учеников с синдромом Аспергера. Он был особенным.

— И поэтому она его помнит? — спросил Карл.

— Да, именно поэтому. И еще потому, что он был в числе самой первой группы.

Полчаса спустя Карл повторил вопрос непосредственно в Инженерной народной школе и получил тот же ответ.