Тьма в бутылке

После песнопения сектанты сомкнулись вокруг него и принялись поглаживать его по голове и торсу. Таким образом они выражали свою радость по поводу его прихода к Богоматери. А кроме того, демонстрировали свое доверие к нему, и каждый испытывал восторг и причастность, ибо они должны были указать ему путь к вечной истине. Затем толпа отступила на шаг назад, и все воздели руки к небу. Вскоре они начнут гладить друг друга ладонями. Эти поглаживания продолжатся до того момента, пока один из них не упадет на пол и не позволит Матери Божьей взять свое трепещущее тело. Он знал, кто именно окажется в этой роли. Экстаз уже сочился из женских зрачков. Молодая некрупная женщина, чьей главной заслугой были трое прыгающих вокруг нее пухлых ребятишек.

Когда это наконец произошло, он, как и все остальные, закричал, обратив лицо к потолку. Разница состояла лишь в том, что он удерживал в себе то, что окружающие изо всех сил старались выплеснуть наружу. Внутреннего дьявола.

Когда члены общины прощались на лестнице, он незаметно выступил на шаг вперед и сделал подножку Самуэлю. Мальчик рухнул в никуда с верхней ступеньки.

Когда Самуэль коснулся земли, его колени издали хруст. Похожий на хруст шеи в момент повешения.

Все произошло так, как и должно было.

Отныне он управлял ситуацией. Отныне все было предначертано.

10

Вернувшись вечером домой на Рёнехольтпаркен, когда мерцающие телевизоры рокотали в бетонных жилых блоках и на каждой кухне был различим силуэт хозяйки, Карл почувствовал себя немым музыкантом в симфоническом оркестре, лишенном нот.

Он все никак не мог понять, почему так случилось, почему он ощущал себя настолько выключенным из окружающего мира. Если у бухгалтера с объемом талии в 154 сантиметра или у компьютерного нерда[12] с плечами не толще зубочистки получалось устроить свою личную жизнь, почему, черт возьми, он никак не мог с этим справиться?

Карл осторожно помахал соседке Суссер, стоявшей в ледяном свете на своей кухне и что-то жарившей. Слава богу, она быстро убралась к себе после того неудачного утра в понедельник. Иначе неизвестно, что бы он мог наделать.

Он устало посмотрел на дверную табличку, где их с Виггой имена были заклеены более поздними исправлениями. Дело не в том, что он чувствовал себя одиноким в обществе Мортена Холланда, Йеспера и Харди, вот и теперь из-за забора слышался какой-то шум. Тоже ведь своего рода личная жизнь.

Вот только не совсем такая, о какой он мечтал.

Обычно Карл еще с порога успевал почуять, какое его ожидает меню, однако то, что внедрилось ему в ноздри в данный момент, не было похоже на следствие кулинарных изысканий Мортена. По крайней мере, он надеялся, что чутье его не подвело.

— Здоровенько! — прокричал он в гостиную, где имели обыкновение торчать Мортен и Харди. Ни души. На открытой террасе, наоборот, происходила некая активная деятельность. В самом центре под навесом он еле различил постель Харди с лекарствами и всеми прочими причиндалами, а вокруг стояла кучка соседей в пуховиках и поглощала колбаски-гриль и пиво. Судя по глупым выражениям их лиц, они тусовались уже несколько часов.

Карл попытался было локализировать резкий запах и схватил с кухонного стола кастрюлю, содержимое которой больше всего напоминало консервы, разогретые до степени разложения на атомы. В высшей степени неприятно. Особенно принимая во внимание будущее этой самой кастрюли.

— Что тут происходит? — поинтересовался он, выходя на террасу и не спуская глаз с Харди, который лежал и молча улыбался, накрытый четырьмя одеялами.

— Ты знаешь, что у Харди на самой верхней части плеча появился участок, который реагирует на прикосновения? — спросил Мортен.

— Ну да, он говорил.

Мортен был похож на мальчика, которому в руки впервые попал порножурнал и он собирается открыть его.

— А известно тебе, что у него появился слабый рефлекс в суставах среднего и указательного пальцев на руке?

Карл покачал головой и посмотрел на Харди.

— Что это такое? Неврологическое соревнование? В таком случае давайте обойдемся нижними провинциями, ладно?

Мортен обнажил окрашенные красным вином зубы.

— Карл, а два часа назад Харди слегка пошевелил запястьем. Дьявол, у него получилось! Я аж позабыл об обеде.

Он восторженно раскинул руки, так что можно было разглядеть его тучную фигуру, словно собирался напрыгнуть на Мёрка с объятиями. По крайней мере, он мог попытаться это сделать.

— Дай мне взглянуть, Харди, — сухо произнес Карл.

Мортен откинул одеяло, обнажив тем самым белую, как мел, кожу Харди.

— Давай, дружище, я посмотрю, — сказал Карл, а Харди прикрыл глаза и сжал зубы так, что у него заиграли желваки. Казалось, все без исключения импульсы тела были направлены через нервные стволы к запястью, находившемуся под пристальными взглядами. И лицевые мышцы Харди задрожали и трепетали еще долго, пока ему наконец не пришлось выдохнуть и оставить попытку.

— Оххх, — отозвалась кучка людей вокруг Харди, сопровождаемого всеми возможными формами ободрения. Однако запястье не пошевелилось ни на миллиметр.

Карл с утешением посмотрел на Харди и отвел Мортена к изгороди.