Тьма в бутылке

— Дать тебе воды? — Он вынул бутылку из держателя на краю кровати и аккуратно вставил изогнутую трубку в уголок рта Харди. Если Харди и Мортен поссорятся, кто будет делать все это в течение дня? — Ты говоришь, фантомные боли. А где именно?

— Мне кажется, в коленях. Точно невозможно сказать. Но болит так, словно кто-то стучит по мне стальной щеткой.

— Ты хочешь укол обезболивающего?

Харди кивнул. Мортен сделает ему инъекцию.

— А что с чувствительностью в пальце и плече? Ты все еще можешь пошевелить кистью?

Уголки рта у Харди опустились. Это был красноречивый ответ.

— Насчет фантома. Ты, случайно, не сотрудничал с полицией Карлсхамна по какому-нибудь делу?

— Что? Какое отношение это имеет к фантомным болям?

— Никакого. Просто ассоциация. Мне нужен полицейский художник, чтобы составить фантомный портрет убийцы, то есть фоторобот. У меня в Блекинге есть свидетель, который может его описать.

— И?

— Да, мне нужен художник здесь и сейчас, а идиотские шведские полицаи так же торопятся закрыть свои местные полицейские участки, как и мы. Как я уже сказал, сегодня в семь утра я стоял перед огромным желтым зданием на улице Эрика Дальсберга в Карлсхамне и глазел на табличку: «Закрыто по субботам и воскресеньям. Открыто с 9.00 до 15.00 по будним дням», вот так.

В субботу закрыто!

— Ага. И что я могу с этим поделать?

— Ты можешь попросить своего товарища из Карлсхамна оказать отделу «Q» из Копенгагена услугу.

— А кто, черт возьми, сказал, что он еще работает в Карлсхамне? Прошло по меньше мере шесть лет.

— Тогда он наверняка уже в другом месте. Я могу поискать его, только скажи, как его зовут. Наверняка он до сих пор шведский полицай; он ведь настоящий зубрилка, правда? А ты всего-навсего попросишь его снять трубку и позвонить эксперту по составлению фотороботов. Едва ли может быть что-либо проще. Или ты сам не сделал бы этого для нашего шведского коллеги, если бы тот вдруг попросил?

Потяжелевшие веки Харди не предвещали ничего хорошего.

— Работа в выходные обойдется слишком дорого, — произнес он. — Если вообще рядом с твоим свидетелем найдется хоть один специалист, который пожелает этим заняться.

Карл взглянул на чашку кофе, которую Мортен поставил на прикроватный столик. Если не знать, что это такое, можно было бы подумать, что он взял кувшин масла и выпарил его во что-то еще более темное по цвету.

— Хорошо, что ты пришел, Карл, — сказал Мортен. — Теперь я могу уйти.

— Уйти? А куда ты собрался?

— Поеду на погребальное шествие в честь Мустафы Хсоунэя. Оно начинается в два часа у станции Нёрребро.

Карл кивнул. Мустафа Хсоунэй — очередная невинная жертва борьбы за гашишный рынок между байкерами и бандами беженцев.

Мортен поднял руку и помахал флагом, вероятно, иракским. И откуда только он его взял?

— Когда-то я учился в одном классе с парнем, который жил неподалеку от Мьелнепаркена, где Мустафа был застрелен.

Другой, наверное, промолчал бы, имея такой сомнительный аргумент для солидарности. Но Мортен не таков.

Они лежали почти рядом: Карл — в уютном уголке, задрав ноги на журнальный столик, а Харди — на больничной койке со своим длинным парализованным телом, повернутым на бок. Глаза его закрылись в тот момент, когда Карл включил телевизор, а печальные очертания рта, казалось, медленно сгладились.

Они походили на пожилую супружескую чету, которая наконец-то после дневных забот попала в неизбежное общество новостей и нагримированных телеведущих. Благополучно дремлющую субботним вечером. Для довершения картины им не хватало только держаться за руки.

Карл приподнял отяжелевшие веки и констатировал, что телегазета, которую он смотрел, неожиданно оказалась последней в этот день. Значит, пора было укладывать Харди на ночь и самому отправляться в постель.

Он пялился на экран, где похоронная процессия Мустафы Хсоунэя медленно двигалась по Нёрреброгэде, преисполненная спокойствия и размеренности. Тысячи молчаливых лиц проходили мимо камеры, и на катафалк из окон падали розовые тюльпаны. Беженцы всевозможного сорта, но не меньше и этнических датчан. Многие держались за руки.

Ведьмовской котел сейчас перестал бурлить. Война группировок — это не всеобщая война.

Карл про себя кивнул. Хорошо, что Мортен пошел туда. Там явно не так много народу из Аллерёда. По крайней мере, он-то сам не пошел.

— Вон стоит Ассад, — услышал он тихий голос Харди.

Карл посмотрел на него. Неужели он все это время бодрствовал?

— Где?

Он обратил взгляд на экран и в тот же миг заметил круглую голову Ассада, торчавшую из толпы, заполонившей тротуар. В отличие от остальных, тот смотрел не на катафалк, а на шествующих за ним людей. Его голова делала еле заметные движения из стороны в сторону, словно он был хищником, выслеживающим жертву из густой чащи. Он был серьезным. Затем картинка исчезла.

— Какого черта? — сказал Карл, скорее сам себе.

— Он напоминает сотрудника ПЕТа,[26] — проворчал Харди.