Тьма в его сердце

– Я не буду ездить на автобусе с городскими, – с отвращением в голосе выплюнул я.

Своим ответом я только вызвал у Стэф новый приступ смеха.

– Ах да, прости, я забыла, что вы богатенькие сосунки – привереды, каких поискать.

Я по-доброму ухмыльнулся.

– Получше, вас, оборванцев.

Она сверкнула белозубой улыбкой, спрыгнула со стула и хлопнула меня по спине.

– Пошли взрослый парень, я завезу тебя в школу.

Я заупрямился.

– Не поеду, отец обещал отвезти, пусть везет, – отворачиваясь от нее, недовольно пробурчал я.

Она пожала плечами и откинула от лица непослушные пряди.

– Ладно, но кто прогуливает школу, тот не поедет со мной в выходные на скалодром.

– Так не честно! – запротестовал я. – Уроки через минуту начнутся, я опоздаю!

Но она уже не слушала меня. Зашагав в черных кроссовках по гранитному полу, Стэф удалилась в холл.

– Давай, сосунок, поторапливайся, а то попрошу Лукаса отвезти тебя так далеко, где будут ходить только автобусы с городскими.

Я тяжело выдохнул и пошел за Стэф.

Впервые за долгое время я почувствовал, что больше не одинок.

Маленькая рука накрыла мое плечо, заставив вздрогнуть и вынырнуть из детских воспоминаний. Я обернулся, встречаясь взглядом с обеспокоенным лицом Джоанны.

– Прости, я не хотела тебя пугать, – сказала она.

– Ты не напугала.

Я обернулся к ней всем телом, опираясь спиной о балки крыльца, и взял ее руку в свою.

– Я решила не беспокоить тебя, но ты не появлялся уже двадцать минут, прости если потрево…

Не дав договорить, я притянул Джоанну к себе, одной рукой накрывая ее спину, а другой аккуратно обхватывая тонкую шею. Она подалась мне на встречу и наши губы соединились, даря мне такое необходимое умиротворение.

Я столько всего чувствовал в этот момент. Мысли роем диких пчел, крутились в моей голове, не оставляя меня в покое ни на секунду.

Джоанна приоткрыла рот, приглашая меня, и я проник внутрь, по-хозяйски лаская ее язык своим.

Я многое не понимал, многое не хотел принимать, но отрицать то, что рядом с ней моя тьма отступала, я не мог.

Накрыв ее плечи руками, я отстранился.

– Я рад, что побеспокоила.

Она улыбнулась, пряча лицо в моей футболке на груди, как делала всегда, когда смущалась. Таким простым жестом, который со мной не проделывала ни одна девушка в моей жизни, я чувствовал странную дрожь под кожей.

Я не понимал, что со мной творится, не знал, почему все чаще ловил себя на мысли, будто нуждаюсь в этой своевольной, дерзкой Дикарке, однако я точно знал, что не смогу расстаться с ней так просто. А если я чувствую, будто не могу ее отпустить, то стоит ли отпускать вообще?

– Пошли в дом, ты замерзнешь, – сказал я, окинув взглядом все тот же уродливый малиновый свитер. И где она только его откопала?

***

– Да, бей Джоанна, так их, ух! – кричала Натали окрыленная ударом Джоанны, которая второй раз за вечер забросила мяч в лузу. Правда это была уже четвертая игра, но кто считает?

Мы зависали на втором этаже в комнате отдыха моего дома. Комната эта находилась на торце здания, здесь не было разделения крыши и основной комнаты, поэтому окна доходили до высочайшей линии стены, а потом продолжались дальше, в том месте, где стены сужались в виде треугольника и где по логике, должна была располагаться крыша.

Это была любимая комната отца. Он играл здесь с друзьями в бильярд и проводил свой зимний отпуск.

У правой стены стоял бильярдный стол из красного дерева со всеми игорными принадлежностями. Чуть правее, где-то в паре метров от стола был камин из черного мрамора. В центре комнаты располагались два дивана из коричневой кожи и небольшой столик из красного дерева. По левую сторону была барная стойка и мишень для игры в дартс.

В детстве я любил находиться в этом месте. Подслушивать рассказы взрослых о бизнесе, рынке акций и о жизни.

Из шести отцовских друзей своим женам изменяли пятеро, шестой тоже изменял, но в отличие от остальных не трепался об этом. Еще тогда я понял, что любви не существует. Иначе, почему мужчины, у которых были жены и дети продолжали гулять с другими женщинами?