Тьма в его сердце

Стул справа от меня заняла Фелиция. Она не чувствуя ни капли неловкости, которую я в отличие от нее буквально ощущала осадком на своих губах, потянулась к середине стола и взяла себе сэндвич со шпинатом.

– Это Лесси, моя девочка, – пояснила Дороти, на ее губах появилась небольшая улыбка.

Кажется, победа за мной.

Я пробыла в гостях у Дороти около двух часов. Все это время она безумолку трещала о своей собаке. А когда я похвалила ее мебель, что явно было пустой лестью, она получила новую порцию воодушевления и начала рассказывать мне о каждом предмете в ее квартире: что, где, когда и при каких обстоятельствах она купила.

Я засобиралась домой, а Фелиция вызвалась меня проводить.

Мы вышли за дверь, и я не могла не задать мучающий меня весь вечер вопрос. Спрашивать при Дороти я постеснялась.

– Фелиция, я правильно понимаю, что вы ее дочь.

Женщина по-доброму улыбнулась, но отрицательно качнула головой.

– Я социальный работник, – пояснила она.

Я была в смятении.

– Но я ни разу не видела вас.

– Я работаю всего три недели с Дороти, до этого она выгоняла всех, кого к ней подсылала социальная служба, – сказала Фелиция сложив руки перед собой, и получше запахивая свой серый кардиган.

– Вы не знаете где ее дочка? – спросила я.

– К сожалению, я не знаю многого, но за это кроткое время, что мы провели вместе, я поняла, что Дороти давно перестала общаться с дочерью.

– Насколько давно? – не унималась я.

Фелиция задумалась.

– Я полагаю, что они не общаются уже около тридцати лет.

Я удивленно вскинула брови.

– Как такое возможно?

Фелиция пожала плечами.

– Давние обиды.

– Но прошло тридцать лет. Разве эти обиды все еще имеют силу? – недоумевая, спросила я.

– Вы не поверите, как долго один человек может хранить в себе обиду. Я думаю, они обе уже не помнят, что стало причиной раздора. В какой-то момент выработалась привычка, – предположила Фелиция.

– Но у дочери Дороти наверняка уже есть свои дети, а может, даже внуки.

– Вполне возможно. Такая легкая, но вместе с тем трудная вещь обида. Она лишила дочь матери, а мать ребенка, внуков лишила бабушки, а правнуков прабабушки.

Я все еще пыталась осмыслить ее слова. В душе оставалась какая-то пустота.

– Почему она называет меня Джессикой? – решила задать я последний вопрос.

– Не знаю, но ее дочь вроде звали Джессикой.

– Аа, – только и выдала я. – Ну, спокойной ночи.

– Приятно было познакомиться, Джоанна.

– И мне.

Я зашла в квартиру и скатилась по двери на пол. Это день был тяжелым. Столько всего произошло, что касалось меня лишь косвенно, но я все равно чувствовала себя, словно по мне прошелся грузовик.

Я вынула телефон из кармана и включила его.

Два пропущенных от мамы.

Три смс от Барбары.

Пять смс и четыре пропущенных звонка от Блейка.

Это нельзя больше продолжать. Мне нужно сказать ему правду и закончить эту историю.

Открыв диалоговое окно, я напечатала короткий текст:

Тяжелый день, было много работы.

Поговорим завтра?

 Нажав отправить, я не стала дожидаться ответа от Блейка. Просто выключила телефон.

Глава 23

Блейк

Я подошел к краю обрыва и осмотрелся. Вдалеке виднелся альпинистский лагерь. За ним простирались темно-коричневые горные хребты и пожелтевшие сопки.

Чтобы забраться сюда мы проделали большой путь, потратили около четырех часов, однако я не чувствовал усталости, продолжал стоять на ногах и наблюдать за полетом птиц.

А вот отцу было тяжело, я находился в трех метрах от него, но все равно слышал его тяжелое дыхание. Можно было бы все списать на разряженный воздух, но сегодня у нас был совсем легкий маршрут, Стэф называла его детским. Мы не поднимались высоко в горы, соответственно воздух здесь был в порядке. Это и скалолазанием нельзя было назвать, у нас не было альпинистского снаряжения, и весь путь мы прошли пешком. Обычный поход.

В другие дни мы ходили либо вдвоем со Стэф либо компанией по четыре-пять человек: я и Стэф, ее подруга Лора, старшая дочь Лоры – Эйприл и еще один друг Стэф – Мейсон. Мы выбирали средний маршрут.