Тьма ваших душ (СИ)

Жизнь в Нашаре, как понял Александр, не столь уникальна и невосстановима, как на Земле. Именно это и являлось причиной всех отличий в культуре и поведении. Жизнь переставала высоко цениться, и именно поэтому становилась чем-то вроде валюты. Одни Тёмные отбирали энергию у других, чтобы восстановить себя. Отсюда и их неуважение смерти, поэтому они меньше заботятся о своей безопасности — зачем уделять этому столько времени, если даже смертельные ошибки можно исправить? Становилась понятной и позиция деструкторов — их могло просто не устраивать, что режим Тёмных, крадущих чужие жизни ради своих, невозможно победить простыми привычными способами. Разве имеет кто-то, кроме Тьмы, право решать, что пропадёт навсегда, а что никогда не разрушится?

Не знают они, от чего отказываются. Если вечная жизнь достижима, в ней будет бесконечное количество возможностей совершить то, что не удавалось раньше. Одна неудача не должна быть поводом с ней расставаться, да ещё и лишать её других.

Между тем к Инанне подлетели Варшан и Маррут. Первый, ещё в приземлении осмотрев масштаб разрушений, тихим, но требующим внимания тоном сообщил:

— Я понимаю, что у тебя сейчас плохое настроение, Квадратный Дом в руинах, но этим, боюсь, проблемы не ограничатся. Равлакса убили. Почерк расправы тот же, что у нападавших на караван, но рядом с его телом оставлена записка, якобы от тебя, что ты его убила за просрочку налогов.

— У Инанны алиби, она убивала других драконов в другом месте, — подлетевшая Анепут расслышала последнюю реплику брата и не преминула возможностью подначить его. Однако мимолётная шутка не отвлекла её от серьёзного настроя к делу, и чёрная с белой гривой сообщила собравшимся: — Пенеаш очнулся, тебе пора расспросить его о сообщниках.

Варлад, не получив ни приглашения, ни просьбы улететь, вслед за всеми спускался внутрь разломанного здания, попутно спрашивая Инанну:

— Ты знала этого… деструктора? Кто этот Пенеаш?

— Младший брат Орниаса, бывшего волода деревни Ликдул, — Инанна не задумываясь выдала информацию, ничего не донёсшую до Воплощения. Тем временем Варшан перестал следовать за остальными и развернулся, поманив за собой хвостом Маррут:

— Продолжим работать.

А остальные пошли дальше по зданию, всё ещё непоколебимо стоящему даже с трещинами в стенах и зияющими провалами в потолке. Кое-где из камня показывался металлический каркас, и Александр предположил, что в строительстве нашарские крылатые использовали технологию по принципу железобетона, поэтому основной урон коснулся только декора: барельефы отпали со стен крупной крошкой и ещё продолжали отвалиться кое-где, подчёркивая картину разора.

Но во всём развале Тёмные смогли найти, куда безопасно поместить разрушившего эту твердыню. Подвал был устроен гораздо прочнее: стены и двери стали полностью металлическими, пол приобрёл мелкую ребристость, чтобы когти не скользили по его гладкому материалу. Кое-где появлялись двери, но на них не наблюдалось ни ручек, ни замков, ни затворов, поэтому Варлад задавался вопросом, как их открывают при необходимости — магией?

Инанна приложила к двери основанием цилиндр — тот самый, который она выхватила вместе с мечом при аварии. Дверь тяжело, но плавно открылась вовне коридора.

Внутри тёмной комнаты без окон Варлад увидел не только рогатого и копытного деструктора с тигриными полосами, но и чуть не принесённую в жертву Светлую. Оба были скованы, но Александр внутренне сомневался, что этого достаточно для удержания магических существ. По ауре было отчётливо видно, что энергетика пленников была на уровне, еле поддерживающим сознание. Инанна не стала заходить внутрь камеры, только заняла проём. Наверное, некое устройство ограничивало уровень энергии существ в комнате и владычица не желала попадать под эффект. Но разумно ли вести допрос на весь коридор? Да и приводить на него посторонних вроде самого Варлада, кстати.

— Где остальные и что они хотят сделать? — Обратившись к другому копытному мутанту, Инанна угрожающе подняла цилиндр, только на Пенеаша это эффекта не возымело:

— Убьёшь меня — достигну своей цели. Оставишь мучиться — мне не станет хуже, вся жизнь это мучение.