Тьма века сего

Здесь должен сказать, и в том поручусь всем своим опытом, и готов повторить и утверждать, что ни на миг, ни в чем и никак, не проявилось в происходящем каких-либо эманаций, кои можно было бы классифицировать как горние. При этом проявления потустороннего, сверхнатурального ощущались несомненно и четко, и были они вполне определенного свойства, а именно — бесовского.

Alias[72], заявляю, что и возникновение образа неведомого существа в пламени, и его видимое изгнание были явлениями одного порядка. С чуть меньшей уверенностью, но могу также заявить, что считаю то и другое произведенным одной и той же волей, а именно — Бальтазара Коссы, ныне известного как Папа Иоанн XXIII.

Мы пробыли в Риме еще два дня и на третий пустились в обратный путь, и за эти два дня рассказ о «чуде у костра», как его вскоре стали называть, распространился далеко за пределы сей духовной столицы. К своему удовлетворению, я отмечал, что многие сему рассказу не верили, хорошо зная, кто такой человек, ныне ставший наместником Господа, а другие прямо говорили, что «бес беса изгнал», подразумевая, что Антихрист-Папа договорился с самим Сатаною о случившемся представлении, дабы смутить верующих. Однако были и те, кто поверил в искреннее раскаяние Папы, полагая, что сие чудо было явлено Господом в ознаменование прощения его грехов и вручения ему силы и благословения Господнего.

P.S. Майстер Висконти, возьму на себя смелость выдвинуть предположение, что нашим агентам в Италии стоило бы обратить на это внимание. Однажды первое очарование пройдет, и люди одумаются, но все ж лучше бы, чтоб это случилось раньше, чем позже.

Рим производит удручающее впечатление. За время войн и его перехода из рук в руки, и периода de facto безвластия, и власти семей — некогда великий город превратился в скопище руин и трущоб, среди которых затерялись островки стабильности и состоятельности. Шайки подонков охотятся на прохожих, как хищники в своих владениях, порой даже и не дожидаясь темноты. По улочкам бегают дикие животные, я сам лично видел волчицу, охотящуюся на крыс. На этом фоне горожане пребывают в смешении отчаянья, равнодушия и ожесточения, и готовы, как мне показалось, сорваться во что угодно, от фанатичного благочестия до войны с кем угодно.

Этим должны воспользоваться мы, пока не воспользовался человек, воссевший на папский престол».

***

Рим, август 1414 a.D.

Лис трусил по узкой сумеречной улочке, стараясь держаться ближе к стенам плотно стоящих домов, там, где тень почти скрывала рыжее юркое тело. Впрочем, он уже замечал, что обитающие тут люди все реже обращают на него внимание, если вдруг зазеваться и попасться кому-то на глаза; мужчины или дети постарше, бывало, подберут с земли камень или обломок какого-нибудь крупного мусора и с руганью метнут вслед, не особенно целясь, лишь так, попугать, а женщины и вовсе просто шарахались в сторону и отходили подальше.

Крысы здесь тоже были непуганые, нахальные и ленивые. Их было много, ловить их было легко, куда легче, чем лесных и полевых мышей, и лис уже не помнил, когда в последний раз по-настоящему охотился, долго выслеживая добычу и вкладывая силы в каждый бросок. Кажется, это было до того, как он покинул привычные места и перебрался сюда, в окрестности людского города. В городе было хорошо, сытно, на боках быстро нарос жирок, лапы довольно скоро забыли, как это — бегать подолгу, не уставая, бежать приходилось лишь изредка, когда в этих каменных лабиринтах лис натыкался на конкурентов — уличных собак или, что тоже пару раз случалось, одинокого волка. Однажды он учуял волчий запах издалека — серый мерзавец пристроился ужинать на его обычном месте, где меж стен двух домов образовалась хорошая, сытная помойка, где всегда можно было выкопать что-нибудь вкусное или ухватить зазевавшуюся крысу. Тогда он просто свернул на другую улочку, отправившись на поиски иного места для питания, но отметил, что это была бы уже третья встреча за лето. Нехорошо. Если эту территорию отхватят себе волки, придется исследовать новые места и новые улицы…

Людей он заметил слишком поздно, чтобы убежать или спрятаться, и двое мужчин остановились в трех прыжках напротив, глядя на лиса недобро, но не пытаясь чем-то кинуть или ударить. Он на всякий случай немного оскалился, вжался в стену задом и стал продвигаться вперед, всем видом показывая, что нападать не станет, но намерен пройти дальше. Мужчины покачивались, поддерживая друг друга, и от них несло тем самым духом, что всегда сопровождал людей этого города, когда они вели себя странно — громко смеялись, приплясывали посреди улицы или делали другие чудные вещи. Между ними и лисом уже было два-три человеческих шага, и он почти протиснулся мимо, как вдруг один из мужчин яростно затопал ногами и, взмахнув рукой, выкрикнул:

— Пошел вон, вонючка!

Он вздрогнул, рефлекторно тявкнув, и ринулся вперед, успев услышать позади гневное «При Папе такого дерьма не было!».

***

Сиена, август 1414 a.D.