Тьма, выкованная в огне

Пеликан заорал, беспорядочно замахал крыльями, кое-как поднялся в воздух и, оставляя за собой шлейф опаленных перьев, ринулся в окно. Хищник уже вылетел вон.

Вице-король в отчаянии искал хоть что-нибудь, чем можно сбить пламя, однако в комнате ничего не было.

Ничего, кроме него самого.

Его вопли далеко разнеслись в ночи.

Глава 43

Дождь наконец перестал, и ночь за пределами черного леса наполнилась густым туманом. Мало кому из солдат доводилось прежде бывать в парилке, но эффект получился ровно тот самый. Пот и туман смешивались, кожа делалась скользкой от жары. И сколько ни вытирай руки о промокшую каэрну, все без толку: мушкет по-прежнему скользил, металлические части в два счета подернулись ржавчиной.

Однако тревожил солдат не гнев придирчивых сержантов. Разведчики с востока явились с известием, давно не новым для часовых на внешних постах — они и сами отлично слышали.

Приближалось войско.

Конова стоял на одном из коротких деревянных причалов и вглядывался сквозь туман. Темнота не позволяла разглядеть что-нибудь дальше нескольких сотен ярдов, даже при его эльфийских глазах и свете пробивающейся сквозь туман луны. Он посторонился — мимо него протиснулись несколько солдат, несущих эльфидский киос, позаимствованный на другом причале. Кряхтя и бранясь, они опустили лодку за несколькими другими, связанными вместе. Поверх киосов настилали доски, устраивая таким образом шаткий, хлипкий понтон через реку. Конечно, это всего лишь соломинка, но она все же даст высланным на восточный берег солдатам шанс вернуться после того, как они сделают все, чтобы замедлить продвижение противника.

Он почувствовал прикосновение к ноге, опустил глаза и увидел Джира.

— Ступай возвращайся в крепость. — Он ласково потрепал бенгара по мохнатой башке.

Зверь взглянул на него снизу вверх, тихо рыкнул и медленно убрел прочь, не забыв, впрочем, пометить край причала.

Шум работ снова привлек внимание Коновы к дальнему берегу. За стуком молотков и приглушенной бранью слышались звуки приближающегося войска мятежников. Конова попробовал направить свои чувства туда, за реку, но ничего не вышло. Он положил руку на сердце и напрягся. Вокруг похолодало, на плаще заблестели мелкие льдинки, но ему по-прежнему не удавалось нащупать ничего, кроме общего ощущения постороннего присутствия. Наконец он сдался и повернулся спиной к реке, пристально вглядываясь в причину своей неудачи.

Деревья местами вымахали выше десяти футов, их узловатые ветви причудливо изгибались, сплетаясь с ветвями соседей. Они вроде бы перестали расти, но Конова знал, что это не так. Теперь они устремились вниз, зарываясь корнями все глубже в землю, даже дальше, чем вздымались в небо их ветви.

Причал зашатался, и Конова, не оборачиваясь, понял, кто к нему подошел.

— Подмораживает, сэр, — произнес рядовой Хрем Фульбер, встав по стойке «смирно» и отдав честь.

Конова не сразу сумел оторвать взгляд от деревьев. А когда он посмотрел на Хрема, то увидел, что солдат глядит в ту же сторону.

— Неудачно принц нам форму выбрал, сдается мне.

Хрем пожал плечами — словно гора пошевелилась. И рассеянно одернул каэрну, не спуская глаз с черного леса.

— Я как-то больше насчет этих деревьев беспокоюсь.

— Я тоже, рядовой, я тоже. Как настроение в войсках? — попытался улыбнуться майор.

Хрем кивнул в сторону реки и шума приближающегося эльфидского войска.

— С туземцами-то мы управимся, ничего. Я был в арьергарде обоза несколько месяцев назад, и на нас напала пара сотен этих ребят. Пара мушкетных залпов — и все, разбежались, как кролики. Нет, они, конечно, не трусы и предпочли бы, чтобы империя убралась с ихних земель, но они и не дураки. С теми пушками, что мы нашли в крепости, управиться с ними будет несложно. Но ведь главный противник-то не они, верно?

Ну не дурацкое ли у них положение, если грозящая атака превосходящих сил мятежников воспринимается как второстепенная угроза? Однако солдат прав.

— Думаю, да. — Конова решил играть в открытую. Он положил руку Хрему на плечо. — Но вот что я вам скажу: я не допущу уничтожения полка. Ни сейчас, ни потом.

Эльф рассчитывал, что солдат кивнет, ну или скажет «да»… Но Хрем мягко стряхнул его ладонь.

— Этого-то мы и боимся.

Это было неповиновение, прямое, неприкрытое неповиновение, но то, как Хрем это сказал, заставило Конову сдержать гнев. Он не успел потребовать объяснений: Хрем наклонился, проворно сунул руку в воду и что-то выловил. Выпрямившись, он разжал ладонь. На ладони сидел крохотный крабик, размером не больше серебряной монетки. Крабик приподнялся на лапках, угрожающе размахивая малюсенькими клешнями. Но тщетно. Мгновением позже краба окутало черным инеем, и он исчез во вспышке черного ледяного пламени.

— И что, все так могут? — спросил наконец Конова, оглядываясь на солдат, которые продолжали строить импровизированный мост.

Хрем пошевелил пальцами и опустил руку.