tmp0

Мне необходимо, чтобы ты объяснился, — прошептала я, гадая, не почудилось ли мне, что у него пере, косило лицо. Порой мне так отчаянно хотелось верить в лучшее, что я предпочитала воображать всякую всячину, лишь бы не замечать жестокой реальности.

Я не дал тебе никаких оснований сомневаться во мне.

Ты даешь мне их сейчас, Гидеон.

Я резко выдохнула и отшатнулась. Отстранилась. Он стоял прямо передо мной, но казалось, нас разделяют мили.

Я понимаю, должно пройти время, прежде чем ты сможешь поделиться болезненными для тебя секретами. Сама была в таком положении: испытывала потребность рассказать тебе, что со мной случилось, но просто не была готова. По этой причине я изо всех сил стараюсь не торопить тебя, не давить на тебя. Но у тебя есть секреты, которые ранят меня, а это совсем другое дело. Неужели ты этого не видишь?

Тихонько выругавшись, он взял мое лицо в холодные ладони:

Я отступаю от своих правил только ради того, чтобы не дать тебе ни малейшего повода для ревности, но когда ты проявляешь такие собственнические чувства, это мне нравится. Хочу, чтобы ты боролась за меня. Чтобы это страшно тебя заботило. Но собственническое чувство без доверия — это ад. Если ты не веришь мне, у нас ничего не получится.

Предполагается, что доверие должно быть обоюдным.

Проклятье! Да не смотри ты на меня так, — тяжело вздохнул он.

Я пытаюсь постигнуть, кто ты такой. Где тот мужчина, который без обиняков заявил, что хочет меня трахнуть? Мужчина, который без колебаний признавал, что я связала его по рукам и ногам, даже притом, что я пыталась с ним порвать. Я верила, что ты всегда будешь так же сурово, прямолинейно честен. Рассчитывала на это. А сейчас... — Я покачала головой. У меня перехватило горло и сил сказать что-то еще просто не было.

Губы его мрачно скривились, но оставались упрямо сомкнутыми. Взяв его за запястья, я развела его руки и сказала:

— На сей раз я не убегаю, но ты можешь меня оттолкнуть. Подумай об этом.

С этими словами я ушла. Гидеон меня не остановил.

***

Остаток дня я провела, сосредоточившись на работе. Марк любил обдумывать свои решения вслух, что было для меня, с одной стороны, вдохновляющим доказательством его доверия и дружеского расположения, а с другой — восхитительным уроком профессионального творчества.

Погружение в поиски наименее затратных и принципиально новых, как, скажем, через блоги молодых матерей, форм рекламы для компании, торгующей детскими игрушками, помогало отвлечься отличных проблем. А по окончании рабочего дня я собиралась отправиться на тренировку по крав-мага, чтобы выжечь мучительное беспокойство физическим напряжением.

В начале пятого зазвонил мой рабочий телефон, и сердце мое подскочило, когда в трубке раздался голос Гидеона:

— Мы должны уйти в пять, чтобы не опоздать на прием к доктору Петерсену.

Я охнула, потому что совсем забыла о том, что мы договорились по четвергам в шесть посещать сеансы парной терапии. На сегодня у нас был назначен первый из них.

Неожиданно я подумала о том, не будет ли он последним

Когда подойдет время, я тебя заберу, — довольно резко произнес Гидеон.

Я вздохнула, чувствуя себя далеко не готовой к этому. Вдобавок я уже начала переживать из-за несдержанности, проявленной в ходе нашей утренней стычки.

Прости, что ударила тебя. Не следовало так поступать. Сама чертовски на себя злюсь.

Ангел мой, — хрипло вздохнул Гидеон, — ты так и не задала тот вопрос, который имеет значение.

Я закрыла глаза То, как легко он читал мои мысли, просто бесило.

Так или иначе, это не меняет того факта, что у тебя есть секреты.

Секреты — это проблема разрешимая, чего не скажешь про обман.

Я потерла лоб, вдруг ощутив головную боль.

Тут ты прав.

Ева, все дело только в тебе, — жестко произнес он. От таившегося за этими словами сдержанного гнева мне стало не по себе. Он все еще злился из-за того, что я позволила себе усомниться в нем. Ох, черт возьми, но я ведь и сама все еще злилась.

К пяти буду готова.

Он был точен, как всегда. Когда я перевела компьютер в спящий режим и достала из ящика свои принадлежности, он уже был здесь, обсуждал с Марком вопрос о рекламной кампании водки «Кингсмен». Высокий, мускулистый, в темном деловом костюме, он являл собой живое воплощение уверенности и успеха, и только я одна знала, что он может быть ужасающе уязвимым.

Я любила этого нежного, глубоко эмоционального человека. Но раздражалась из-за его попыток скрыть свою истинную природу за напускным фасадом даже от меня.

Когда он повернул голову и поймал мой взгляд, я уловила в его голубых глазах проблеск беспомощного желания, выдававший моего возлюбленного Гидеона, но через мгновение все снова скрылось за холодной маской.

Ну что, собралась?

Было совершенно очевидно, что он утаивает какие- то факты, и это меня просто убивало. Я не готова была смириться с существованием чего-то, что он отказывался мне доверить.