То, что меня не убьёт...-1

Серёга потряс головой. Раньше, ещё зимой, он иногда обходил вокруг дома и изредка видел её силуэт на шторах… Но сейчас — он это чувствовал — ему не найти тех окон. Если уж подъездные окна для него больше не ориентир, то тех он и вовсе не различит. Надо же, всего за три месяца забыть такие простые вещи…

А во дворе её точно нет, он бы сразу узнал. Хотя теперь он уже не был так уверен… Маленькая, русоволосая, косичка с бантиком, тонкие ручки-ножки, глаза большие, серые, взгляд в упор. Очень точные приметы. У половины девчонок такие же. Да что ж это, блин, такое! Глаза уже не просто слезятся — болят, сколько можно всматриваться! И голова болит. Заболел, что ли? Очень удачно, как раз к школе…

Он ещё посидел, покачался на качелях. Что он тут делает? В груди было пусто, сосуще пусто. Просидев до сумерек, он понёс эту пустоту с собой в детдом. Он снова потерял сестрёнку.

Полегче с желаниями…

Говорят, если хочешь узнать, что такое счастье — заведи в комнате козла, а потом избавься от него.

Миль знала, что устала от всего, связанного со школой. Но насколько — это она поняла, только когда школа закончилась. Если б ещё навсегда! Легкомысленно поделилась этим желанием с бабушкой и услышала в ответ мрачноватое:

— Полегче с желаниями, не то ещё сбудутся — есть у них такая подлая особенность.

«Да здорово же, если сбывается!» — удивилась Миль.

— Да? У судьбы или у Бога — у того, в общем, кто там заведует исполнением наших желаний — так вот у него очень своеобразное чувство юмора. И, когда мечта сбывается, то вдруг оказывается, что всё не совсем так и даже совсем не так, как нам хотелось. Поверь своей бабушке — так оно и есть.

«Не может быть!» — поразилась Миль. Возможно, у бабушки просто плохое настроение? Она в последнее время частенько бывала хмурой.

— Ещё как может. А вообще, если изводишься от сильного желания, самое мудрое это отказаться от него. Вот увидишь — сразу полегчает. Человеку, знаешь ли, часто кажется, что он ну такой несча-а-астный, а на самом деле он просто не знает, какой он счастливый. У каждого уже и так есть всё, что ему нужно, понимаешь? Надо только это понять. Ну, не должно быть абсолютного счастья, для осознания надо, чтобы было с чем сравнить — так понятнее? Это как условие задачи — необходимо и достаточно. Дошло?

«Может, и пример приведёшь?» — улыбнулась Миль.

Бабушка повернулась, долго смотрела на внучку — та даже поёжилась. Наконец сказала:

— Хочешь пример? Изволь: когда ты родилась, я часто смотрела, как ты растёшь. И страстно мечтала воспитывать тебя, видеть каждый день, держать на руках… — Лицо её исказилось, горло перехватило. Миль испуганно обняла её за талию, прижалась. Она уже поняла. — Как видишь, моя мечта сбылась. Но… такой страшной ценой! Да что бы я ни сделала… чтобы всё было, как прежде… Так что я знаю, о чём говорю.

«Бабуленька, милая… ты же не виновата! Я и так порой боюсь… что всё слишком хорошо. И что всё вот-вот закончится… Придут и скажут: пора платить».

— Ты даже не знаешь, как ты права. — Миль вскинула к ней лицо — глазища виноватые: — Всё однажды заканчивается. Но знаешь, что: следом обязательно начинается что-нибудь другое. И надо уметь расстаться с прошлым и жить дальше.

«Всё равно жестоко!» — Миль ещё крепче прижалась к бабушке. Та ласково взлохматила ей чёлку и улыбнулась, хоть и печально:

— А истина всегда жестока.

«Да к чёрту такую истину!» — упрямо тряхнула косой внучка. На что бабушка усмехнулась:

— Да сколько угодно. Только оттого, что ты её не признаёшь, ей ни жарко, ни холодно.

«А в школу всё равно не хочу», — подумала Миль, но утаила эту крамолу от бабули, мурлыча под её тёплыми ладонями.

Ночные прогулки

Но до школы ещё было далеко, впереди ярким ковром-самолётом раскинулось целое лето. Замечательное, тёплое, доброе, оно ластилось к ногам травами, манило песчаными пляжами, обнимало вечерними сумерками, хохотало грозовыми раскатами… Бабушка больше не запрещала внучке бегать под дождём, только смотрела со стороны, как она прыгает и кружится в отблесках молний. Соседи тоже смотрели, но ни один не решился сделать замечание. Часто после таких водных процедур в доме мигали лампочки, воздух потрескивал и пах свежестью… Бабушка выключала свет и зажигала свечи.

А в полнолуние они, ступая легко и бесшумно, часто гуляли по ночному городу, потому что Миль всё равно не могла спать, и лежать в постели было не только бесполезно, но и мучительно. Бабушка призналась, что и ей в последнее время не спится. Закутав плечи любимым цветастым платом с кисточками — огромным, как плед — она набрасывала один из углов на внучку, и обе окунались в летнюю полночь.

Ночь мягко дышала теплом, светлые, невесомые лунные сумерки преображали знакомые дома и улицы в брошенные декорации, придавая им вид нереальный, нездешний… Дремлющие кроны кустов и деревьев чуть лепетали во сне… Луна, загадочная и мудрая, величаво вершила свой путь, без интереса поглядывая вниз. Её отражение золотой рыбкой качалось в тёмных аквариумах спящих окон…