То, что сильнее (сборник)

– Да и вообще в моем возрасте главное – покой, – серьезно и грустно сказала Симка. – Хватило мне страстей и беготни по горло, – добавила она. – Или нет?

– Ну, с тобой я ничему не удивлюсь, – ответила я, и мы снова обнялись.

Потом она показала фотографии дочки – та училась в Гааге на адвоката. Я внимательно рассматривала уже взрослую девушку и отметила ее явное сходство с отцом. Про свою прежнюю жизнь Симка не вспоминала и про бывшего мужа не спросила ни слова. А я, естественно, ничего не сказала. Даже если бы она и спросила. Думаю, эта правда была ей вовсе ни к чему.

Потом я извинилась, сказав, что моя компания, наверное, уже озверела. И мы стали прощаться.

– Ой, а попугай! – рассмеялась я. – Скидка-то будет по старой дружбе?

– Господи, какая там скидка? – заверещала Симка.

Она схватила из витрины попугая и принялась его упаковывать в высокую и узкую коробку.

– Так ты точно довезешь, – сказала она, протянув мне коробку. – Будешь смотреть на него и вспоминать меня. Ни за что теперь не забудешь, – хлюпнула носом Симка.

– А я тебя и так никогда не забывала, – откликнулась я. – Хотя как-то неловко, ей-богу… Ну спасибо тебе.

– О чем ты, господи! – обиделась Симка и снова хлюпнула носом. Потом рассмеялась: – Слушай, а я здесь и вправду Симона. Ну помнишь?

Я кивнула. Мы расцеловались, и я пошла к выходу. Почему-то я боялась оглянуться.

– Я тоже ничего не забыла, – сказала она мне в спину тихо-тихо.

Адресами мы почему-то не обменялись – ни ей, ни мне это не пришло в голову.

Фарфоровый попугай благополучно переехал три наземные границы и одну воздушную. А вот дома, в Москве, я его все-таки грохнула – с битьем посуды у меня всегда было на «отлично», неловкие руки. Вдребезги он не разбился, но отлетел важный хохолок зеленого цвета.

Его я приклеила – почти незаметно. Зная примету, что склеенные вещи в доме держать нельзя, я выкидывать его почему-то не решаюсь. Все-таки память. О странной, яркой и до сих пор непонятной Симке. Хотя, наверное, память не в вещах, а где-то глубоко в сердце. О ком-то – хорошая, а о ком-то – не очень. Но о Симке – точно хорошая. Несмотря ни на что. Все, конец сюжета. Хотя, наверное, это и не сюжет вовсе. Но есть так, как оно есть. Ни больше ни меньше.

Вполне счастливые женщины

Всем хороша была Настя Емельянова. Рост – метр семьдесят, не дылда по нынешним временам. Не из тех мутантов под два метра, рядом с которыми нормальный мужчина чувствует себя ущербным карликом. Под ее рост любой мужчина подойдет. Фигура – все при ней. Бедра на месте, и в лифчике без пустот. Шея длинная, запястье тонкое, ступня узкая. А про лицо и говорить нечего. Волосы светлые, легкие, глаза голубые, нос – что в фас, что в профиль. А по остальным пунктам? Тоже не придерешься. Образование высшее, работа приличная – язык, компьютер, чистый офис в центре. Квартира своя однокомнатная – родителям спасибо. Да и сама и вяжет, и печет. О ресторанах и ночных клубах не думает. С работы – домой. Бархатные брючки с маечкой, тапочки с собачьей мордой – и на диван, к телевизору – спицы, клубки. Не жена – мечта. Тихий причал. Вот только замуж никто не предлагает. Не везет просто. Ходил три года один женатик – ныл, жрал и спал. А к ночи бегом домой. На часы взглянет – и трясется от страха, как бобик. Трясся, трясся, а потом и вовсе слинял. Даже не объяснился. Если посчитать, сколько на него денег потрачено… Тут и рубашки к празднику, и одеколоны французские. А деликатесы! Икра, севрюга… Все зря! Обидно было до слез. Плакала не от горя, а от злости.

А потом появился Игорь. Все, думала, здесь повезет. Холостой, тридцать лет, фактурный, работает в солидной фирме. Не жадный. Никаких бывших жен и алиментов. Костюмы сидят как влитые, галстуки дорогие, машина приличная. Бери голыми руками. Не тут-то было. Второй год ходит. Правда, с цветами и конфетами. А толку? Она его ждет – халатик шелковый, стол под кружевной скатертью. Приборы, свечи, тихая музыка. В духовке – рыба по-польски, белое вино охлаждается, на десерт взбитые сливки с фруктами.

Он заходит, чмокает в щеку, в кресло садится, очки снимает – переносицу трет. Устал. А Настя молчит, все понимает, в душу с разговорами не лезет. Может, в душ, Игорек? Он соглашается. А она ему в ванную халат махровый голубой и тапочки в синюю клетку. Это потом уже и рыба, и вино. Все по схеме. Как мама учила. А мама у Насти – будьте любезны, авторитет! Папашу-инженера быстренько задвинула и замуж за депутата. Это в пятьдесят-то лет! Живет сейчас – говорить нечего. Сама себе сказку устроила, своими руками.

Да, так вот, Игорек после ужина уже расслабился и улыбаться начал, а она его не в койку тянет, а на диванчик к телевизору – новости эти дурацкие смотреть. Такое все мужчины любят. А сама рядом, с краешку. Спицами звяк-звяк. Ничего, мы терпеливые. Это мы вам позже покажем, на что способна умная и тонкая женщина.