То, что ты ешь

Её не волновало, хватит ей сил, или нет. Она собиралась это сделать несмотря ни на что. Дебора умирала, и такие слова как «невозможно» уже не имели смысла.

Она попыталась схватить цепь — раз, другой, затем поймала её. Эрик жадно жрал, не обращая ни на что внимания. Дрожащей, испачканной кровью рукой Дебора сжала крюк и подняла его так высоко, как только смогла. Она не могла кричать, она не могла плакать. Дебора была практически мертва. Возможно, в медицинском смысле, она была уже мертва.

Но она вонзила крюк между голых ягодиц Эрика так глубоко, насколько смогла, и ощутила как рвутся мышцы и сфинктер, как внутри её тела кричит Эрик. Приглушенный, влажный, бурлящий крик.

Словно алая маска самого дьявола, над зияющими губами её живота поднялось его лицо. Глаза были широко раскрыты, к зубам прилипли кроваво-черные кусочки печени, тонкие струйки крови вылетели из ноздрей. Эрик ревел, дергался, крутился и пытался вытащить из себя крюк. Но, как только он начал это делать, Дебора схватила козу, коза упала на неё, и вся система грузов, цепей и противовесов Эрика тут же вышла из равновесия.

Пронзительно орущий Эрик был вздернут до потолка, где он раскачивался, корчился от боли, молился и плакал.

Дебора умерла. День умер. Эрик всё ещё был жив. Всю ночь он медленно вращался вокруг своей оси, ощущая почти нереальную в своей интенсивности боль. Он заснул, проснулся, и боль по-прежнему доминировала над всем.

Ближе к рассвету, Эрик попытался освободиться, дергаясь на крюке вверх и вниз, пока тот не прорвал наконец кожу и внутренности. Эрик тяжело упал на пол гаража. Израненный и искалеченный он лежал, дрожа и хныкая, не в силах пошевелиться.

Тянулся день. Эрик слышал шум машин. Он слышал мистера Бристоу со своими гаечными ключами, посвистывающего и напевающего себе под нос. Вздрагивая и что-то бормоча, Эрик заснул.

Поздним вечером он почувствовал, как что-то дёргает его левое веко. Что-то острое, что-то болезненное. Эрик попытался отмахнуться, но открыв глаза понял, что ему не хватит сил надолго удерживать это вдалеке.

То была крупная, серая, помойная крыса; самая большая из тех, что он видел. Она не нападала на него, она просто кормилась. Крыса уставилась на его и с ужасающей определенностью он понял, что Эрик-пирожник встретил своего Саймона-простака, и что вскоре он станет всего лишь крысиным пометом в какой-нибудь неизвестной канаве, потому что ты — то, что ты ешь.

Впервые в жизни Эрик осознал греховную суть хищника, и взмолился о прощении, в то время как на него набросилась одна, затем другая, затем множество крыс; и его перекатывающееся тело скрылось под их окровавленным мехом.

© Eric the Pie by Graham Masterton, 1991.

© Шамиль Галиев (XtraVert), перевод, 2015.