То самое копье (сборник)

Но путь их был долог, а люди, встречавшиеся на нем, редко отличались дружелюбием. Неподалеку от Кайсери на отряд напали разбойники-арабы. Бой был кровопролитен и жесток. И хотя нападавших было по меньшей мере в пять раз больше, воины Хоту-Багатура разбили врагов. И иначе и быть не могло, ведь они были монголами, рожденными на коне и с луком в руках. Они полагались на стремительные и беспощадные стрелы, в то время как их враги более доверяли кривому, словно лунный серп, мечу. Враги намеревались смять дерзких пришельцев, рассыпавшись лавой, но лишь каждый второй из лавы доскакал до сбившегося в кучу и грозно ощетинившегося сталью отряда. Здесь и настал черед звенеть мечам. Во владении ими арабам не было равных, и два десятка отборных воинов во главе с самим Хоту-Багатуром нашли там свою смерть, но тридцать оставшихся так и не расстались с луком, избив беспощадными стрелами отчаянно вопящих разбойников.

Это было лишь первым испытанием, и отважный Коктыш взял бразды правления над уцелевшей частью отряда и продолжил поход. Но сам Коктыш и еще десять человек пали в битве с огузами, племенем, полвека назад бежавшим под натиском победоносных монгольских орд из Хорасана в далекую Анатолию. У огузов были причины для мести, и бой с ними был яростен, но отряд вышел победителем и на этот раз. Пятьдесят огузов, две трети от общего числа нападавших, остались лежать на равнине между двумя холмами, прочие в страхе бежали. Перевязав раны, монголы продолжили путь на запад. Теперь их вел доблестный Темир-Тоглук.

Спустя два месяца после начала путешествия горстка отважных достигла безымянной гавани на крайней оконечности земли. Здесь умирало солнце, погружавшее свое огненное тело прямо в соленые синие волны. Это пугало витязей. И они повернули бы прочь, если бы не твердая рука Темир-Тоглука, напомнившего им о клятве воина и обещании, данном ими солнцеподобному Хулагу. Тогда витязи смирили страх, ибо знали, какая кара ожидает их в случае постыдного бегства. Они сели в круг и дали новую клятву. Они поклялись не возвращаться, не исполнив данного им поручения.

Наутро появился корабль. Кормчий хотел повернуть прочь при виде устрашающего вида всадников, но Темир-Тоглук заставил его изменить свое решение, на глазах моряка наполнив кожаный щит золотыми монетами халифов. Кормчий, хотя и не без опаски, причалил к берегу, дабы выслушать незнакомцев. Слова Темир-Тоглука повергли кормчего в изумление. Напрасно доказывал он желтолицым воинам, что им не доплыть до цели на утлом суденышке, которое не устоит под ударами бушующих волн. Темир-Тоглук его не стал слушать. Им двигали приказ и дважды данная клятва, все опасности были ничем в сравнении с этим. Кормчий был вынужден уступить и дрожащей рукой направить судно с двадцатью воинами на запад. Спустя две луны он бросил сходни на зыбко покачивающийся берег, премного удивляясь тому, что еще жив, а суденышко его цело. Темир-Тоглук заплатил моряку обещанную награду, но не подарил свободу. Оставив на борту четырех витязей, Темир-Тоглук с остальными двенадцатью — еще трое умерли в пути, как и все взятые на борт суденышка лошади, — продолжил опасный путь. За немалые деньги они достали коней и двинулись на север — по пути, начертанному на шуршащем листе пергамента чужеземцем.

Чужеземец явился однажды в лагерь солнцеподобного Хулагу. Он был бледен ликом и черен одеждой. Он пришел пеш, с дорожной сумой за плечами и посохом в руке. Весь облик незнакомца свидетельствовал о том, что пришел он из дальних краев. Чужеземец не владел речью великого народа степей, и для разговора с ним пришлось прибегнуть к услугам презренного толмача-араба. На вопрос, что он хочет, незнакомец ответил: власти. Когда же солнцеподобный Хулагу, засмеявшись, сказал, что желающий власти должен добыть ее с копьем в руках, незнакомец ответил, что знает копье, дарующее власть. Еще он прибавил, что может сделать солнцеподобного Хулагу могущественнейшим из живущих на земле. Могущественнее Мункэ? — спросил Хулагу. Да, ответил незнакомец. Могущественнее Хубилая[3]? Могущественнее самого Темучина! — ответил гость. Тогда Хулагу перестал улыбаться. Он выгнал из шатра всех вельмож, которых позвал, дабы предстать перед неведомым гостем во всем величии, и беседовал с тем с глазу на глаз. Никому не ведомо, чем закончились таинственные переговоры, но пришелец, отзывавшийся на странное имя Альберт, стал близким другом и советником Хулагу. А спустя год, когда стало известно о тяжелой болезни богоподобного Мункэ, Хулагу призвал к себе пятьдесят самых отважных воинов. Он вручил им начертанную рукой Альберта карту и отдал странный приказ.

— Вы должны привезти мне копье! — сказал Хулагу.

— Разве копье стоит жизни пятидесяти отважных витязей? — спросил тогда Хоту-Багатур. Он считался другом Хулагу и мог задавать столь дерзкие вопросы.