«Тобаго» меняет курс. Три дня в Криспорте. «24-25» не возвращается

Нора стучит в ворота особняка. Она держит в руках тяжелую корзину. Сегодня обязанности сторожа исполняет Смэш. Пристально оглядев девушку, он спрашивает:

— А где старуха?

— Хворает. Я ее племянница.

— А как старая ведьма смогла сказать, что больна, если она глуха и нема как пень? Ну-ка объясни мне!

— Она тут все написала, — глядя прямо в глаза Смэшу, Нора подает записку.

Смэш читает, комкает бумажку, затем протягивает руку.

— Ладно, давай сюда.

Нора подает ему корзину.

— Там еще бутылка яблочного самогона. Как я поняла, в этом доме есть один человек, который всегда пьет за ее здоровье. А на этот раз будет очень даже кстати…

— Этот почтенный муж стоит перед тобой, — выпячивает грудь Смэш, откупоривает бутылку и нюхает. — Ну, что ж, доставлю ей такое удовольствие.

— А я пока разогрею супчик, приберу комнаты. А потом и прихвачу пустую бутылку. — И Нора ловко прошмыгивает в ворота, которые захлопываются за ней.

Немного погодя она уже оказывается в комнате, где держат Тайминя. Сейчас она пуста и потому кажется еще более мрачной.

— Сюда! — Смэш показывает ей, куда поставить поднос.

На письменном столе другой поднос, накрытый салфеткой. Убедившись, что к еде не притрагивались, Нора вздыхает.

— Ай, ай, это который же из них голодовку-то объявил?

— Старая ведьма не так болтлива и любопытна. Это ее единственная добродетель, — хмуро говорит Смэш. — Ладно, за ее здоровье! — Он выпивает.

— А здесь кто-нибудь живет или нет? — оправляя постель на диване, спрашивает Нора — простыни, как и еда на столе, тоже выглядят нетронутыми.

— Угадала! — смеется Смэш. — И живет и не живет. — Он прикладывает палец к губам: — Призрак! — Довольный своим остроумием, Смэш опять выпивает.

— Познакомили бы меня с призраком. С детства только об этом и мечтаю.

— Опасное дело, — отвечает Смэш. — Ему нравятся хорошенькие девочки, потому ничего другого и не ест… Между прочим, где мне попадалась твоя мордашка?

Нора настораживается.

— Это означает, что я вам нравлюсь? — разыгрывая из себя кокетку, Нора лукаво улыбается Смэшу. — Тогда выпейте и за мое здоровье.

— Вспомнил! — восклицает Смэш, освеживший память изрядным глотком самогона. — Теперь ты попалась! — Он нарочно запугивает ее. — Ты та самая, что показала нам дорогу в гостиницу…

Нора облегченно вздыхает. Делая вид, будто стирает пыль, она еще раз изучает помещение: все говорит за то, что Тайминь содержится под арестом именно в этой комнате. И Нора решается. Отцепив от платья янтарную чаечку, она бросает ее на диван, где брошь почти сливается с желтоватым одеялом. Теперь Тайминь хоть узнает, что друзья не покинули его в беде.

— Все в порядке. — Нора покрывает еду салфеткой. — Можем идти.

* * *

Тайминь грузно ходит по комнате. Пять шагов до стены, пять шагов до двери. Погруженный в мрачные раздумья, он не замечает чайку, едва различимую на одеяле. Он ходит. От стены до двери и назад. Потом изменяет направление и подходит к окну.

— Прочь от окна! — раздается внизу злобный окрик. Тайминь вынужден возобновить хождение по старому маршруту — такое же безнадежное, как и его думы, вновь и вновь возвращающиеся к наболевшему вопросу:

«Как могли они уйти без меня?.. Поверили, что сбежал, стал предателем. Как могли они в это поверить?..»

В комнату входит долговязый со шрамом на левой щеке, впускает Дикрозиса и сразу же уходит.

Сжав кулаки, Тайминь делает шаг вперед, но вдруг улыбается.

— Садитесь, Дикрозис, я как раз вас поджидаю!

— Ждете? Меня? — Дикрозис обескуражен.

— Конечно. Вы же сказали, что в Криспорте у меня есть друзья. Вот и настало время поговорить.

— Наконец слышу разумные речи! — радуется Дикрозис. — Я понимаю, что на корабле вы боялись. Да и здесь тоже, пока было неизвестно, как еще все обернется… А теперь судно ушло, и можно чувствовать себя посвободней, не так ли, дорогой соотечественник?

— Да, очень свободно…

Он пошевелил створку окна. Снизу тотчас доносится угрожающий окрик:

— Не стоять у окна! Стрелять буду!

Дикрозису не по себе.

— Вы же сами понимаете, — оправдывается он, — что это делается, скорее, для вашей же безопасности… И как только вы подпишете заявление, мы, конечно, тут же снимем охрану.

— Ничего другого вы мне не предложите?

— Ну что вы, что вы! Как было сказано, вы получите пароход. И достаточную сумму денег, чтобы приобрести приличный домик с террасой на море, с розарием…

— И со множеством шипов, — усмехается Тайминь.

— Я вам гарантирую… — начинает Дикрозис, но Тайминь опять прерывает его на полуслове:

— Как раз насчет этого и хотелось поговорить. Где гарантия, что все эти посулы — не пустые слова? Пока что все должен делать я: должен остаться, должен подписать, должен заявить… Не обижайтесь, Дикрозис, но я тоже ведь не сегодня появился на свет. В вашей газете прочитал, что правительство собирается подписать договор с Советским Союзом. Выгодный договор! В такой ситуации штурман, вроде меня, выступающий с антисоветскими заявлениями, довольно нежелательный балласт. Кто поручится, что завтра меня не выбросят за борт?