Tobeus

Бастиан сильно хлопнул дверью выходя из машины и, оглядываясь, стал быстрым шагом идти к магазину, за ним не отставая шли мой отец и Грета. Мама в это время перелезла на водительское место. Посмотрела туда, где находятся педали и положила руку на ключ зажигания. Тогда-то я и сделал вывод о том, сколько лет было этой машине, ведь ключи — это серьёзная древность. Мамины руки тряслись, а взгляд был неотрывно устремлён в сторону магазина. Все трое уже несколько минут как вошли туда.

Прошло не очень много времени, как двери здания открылись, мама завела машину, ещё раз посмотрела на педали, наверное, нащупала газ ногой и стала ждать пока кто-нибудь выбежит, всё как велел Бастиан. Из открытой двери магазина донёсся звук выстрела, который ещё несколько раз повторился, оттуда выбежал мой отец, держа за локоть, почти тащив за собой Грету, мама полезла на заднее сиденье открывать им двери, но из-за трясущихся рук ничего не получалось сделать, кажется она даже не понимала, как их открывать, тогда я открыл свою. В это время, последним, из магазина выбежал Бастиан, стали слышны крики опять, видимо, на польском языке. А может быть криков и не было, а это просто моё воображение само добавило деталей в воспоминания, но через несколько мгновений я испытал страх такой силы, что мурашки забегали по спине, а сердце начало биться так, что я думал оно может выломать рёбра.

— Едь! Едь! — кричал отец, стремительно приближаясь к машине, оставалось кажется метров пять, — давай.

Мама словно не слышала его, не делала вообще ничего, старалась вытереть слёзы, машину уже полностью наполнил неприятный холод, а я, не сводя глаз с выхода магазина увидел, как на живот падает Бастиан, пуля попала ему прямо в голову. Грета невольно обернулась, она не успела издать и звука, только кажется её лицо отображало весь ужас, какой только можно, но в ту же секунду несколько пуль угодили ей в ноги, она сильно закричала, не знаю слышал ли я такой крик, будто не человеческий, когда-нибудь потом. Как и её муж, Грета рухнула на землю, а мой отец рванул, почти не останавливаясь к машине, и каким-то почти нырком оказался рядом со мной. В это же мгновение машина тронулась с места. Всё это происходило кажется секунд пять, у меня же в воспоминаниях это растянулось на часы.

Грета плакала и кричала, когда мы не очень быстро, видимо быстрей у мамы не получалось отъезжали от стоянки. Я не мог оторвать глаз ни от Бастиана, ни от его жены, попеременно смотря на них обоих, только вот Грета ещё была живой и нуждалась в нас больше, чем в чём-либо другом, но мама разобралась с передачами машины и резко рванула вперёд. Пули тех людей напоследок угодили в зеркало, боковое и переднее стекло, оставив просто по отверстию в них. Отец забрался в машину полностью и захлопнул за собой дверь, от страха я не мог не то что плакать, я не мог ничего сказать, этот ужас безвыходного положения, наверное, я испытал первый раз в жизни, а ещё понимание того, что ты не можешь ничего сделать, и это не игра в телефоне отца, в которой можно ловить сколько влезет ударов и пуль, а мне хватит и одной, чтобы моя жизнь оборвалась за секунду. Потом-то я конечно расплакался и вроде бы плакал довольно долго, просил поехать уже домой, поесть, говорил, что мне надоел холод, хотя в глубине души я понимал, что ничего этого уже не может быть, ни тепла, ни дома.

Чуть-чуть опередив меня, от своего онемения от страха отошла мама. Отошла сразу к крику.

— Это всё из-за тебя, — очень зло и очень громко бросила она, сильно вдавливая пальцы в руль, — в Россию, какую Россию?

И она просто закричала, выплёскивая в крике всю свою злость и страх. Отец сидел рядом со мной на заднем сиденье и смотрел на неё с лицом на котором отображались испуг и растерянность одновременно.

Дальше из мамы стали сыпаться все матерные слова какие она только знала, потом она просто остановила машину, упёрлась в руль и начала плакать. Отец пересел вперёд, к ней. Он только потянул руку, чтобы дотронуться до маминого плеча, как она резко оторвала голову от руля и сказала:

— Поехали назад, пожалуйста, там было безопасней чем здесь, сделаешь, что от тебя просят, явишься куда нужно, поехали, — она стала убирать волосы, прилипшие к мокрым от слёз щекам, — подумай о Тобиасе, да он даже не говорит ничего, посмотри ты на него, он перепуганный настолько, что не может слова сказать.

Отец только отрицательно покачал головой.

— Так, а что ты собираешься делать? — взорвалась снова мама, — ты даже не знаешь в какую сторону нам нужно, даже не знаешь где мы, как ты вообще пройдёшь через границу, если на польской тебя арестуют скорей всего, как дезертира, придурок, расскажи, что ты там придумал в своей тупой башке?

— Ты видишь, что мы сейчас в глуши и здесь вот что происходит? — спокойно, будто бы добрый учитель говорит со снова провинившимся хулиганом.

Она продолжала смотреть на него и тяжело дышать, зачем-то поглядывая на меня, будто я мог чем-то помочь в этом споре, я вообще кажется в те секунды находился возле магазина, по крайней мере моё сознание.