Tobeus

Через несколько дней, я снова, уже не помню откуда, возвращался домой, а мой пёс выполз из каких-то кустов, измученный, неспособный ходить, он просто хотел, чтобы хотя бы сейчас я его погладил, но тупость и моё душевное уродство напели мне другие мысли: идти дальше, вдруг кто-то видит, ещё подумают что-нибудь, и я пошёл, будто бы не замечая собаки. Ещё через пару дней я шёл и думал о том, что небо какое-то странно жёлтое, а на улице ужасно тихо, внутри было противно, так как был обычный день, в котором мне плевали на спину, пинали, называли сучкой, раз мой возлюбленный — кобель, и мол, я нашёл себе получше, аж этого замочил, в те дни я просто хотел подохнуть, я даже не знаю, как описать своё состояние, но это было худшее время в жизни. А тот день, наверное, худшим днём, и из такого желтого и низкого неба повалил снег, огромный и такой, что почти ничего не было видно, но я видел: увидел скрученный труп пса, животного которое любило меня, а я тепло относился к нему, но из-за своей зависимости от мнения и желания быть в стаде, довёл его до смерти, заставив мучиться физически и ещё больше душевно, постаравшись, чтобы он прочувствовал что такое предательство каждой клеткой тела, в прямом и переносном смысле. На этот раз я уже подошёл к нему, но что толку, когда он уже умер. Я стал плакать, теперь-то сознавая, каким ублюдком являюсь сам, какую боль испытало это животное, не имея никого кроме меня, заботливо накрывая лохмотьями это невинное существо, а я развернулся и хлюпая носом пошёл в школу, чтобы взять лопату.

Земля промёрзла, но я долбил её, слёзы текли по носу и капали с кончика на землю, рукавом я вытирал сопли и слюни, и одновременно выл, не знаю от чего больше: что сам такой урод или что заставил кого-то принять такие страдания, не то что без повода, а за то, что он ко мне привязался. Отрыв яму, я похоронил друга. И поплёлся домой.

Одетый я рухнул в свою кровать со следами от ботинок, сегодня я даже не вытряхивал её, я пытался сдерживать слёзы, чтобы никто не видел, но не получалось, я плакал и хлюпал ртом, пока не заснул. А на следующее утро будто мир перевернулся: я шёл по школе и мне никто ничего не говорил, целый день никто не издевался надо мной, меня будто просто не замечали, я даже не верил в это, думая, что вот-вот начнётся то, что длилось целый год, кто-то посвистит в след, в меня что-то бросят и скажут апорт, или тряпкой накинут как бы ошейник и будут таскать, смеясь и давая команды как собаке, но ничего не происходило, до восьмого января.

К этому времени, недели за три я превратился во что-то, что больше похоже на призрака или зомби, я плохо спал и плохо ел, оценки и наказания мне стали безразличны, а в душе нарастала злоба, не направленная ни на кого, я просто ощущал, как внутри будто физически растёт ком ярости, или ещё точней сказать, газ, который не находил выхода, и только и ждал момента взорваться сам по себе, но восьмого января один из идиотов поднёс спичку, повернувшись резко ко мне, когда мы шли в столовую и сказал:

— Чего ты туда идёшь, там собачью еду не дают, — засмеялся и в поисках одобрения посмотрел на людей вокруг, кто-то хихикнул.

А вот у меня в груди будто произошёл ядерный взрыв, который разлил по венам жгучее тепло, оно больно выжигало во мне остатки разума. Мгновение и я набросился на него, хоть последние недели я почти и не ел сил во мне было полно, он упал на спину и стал кричать чтобы меня убрали, но нас заключили в плотное кольцо, да и офицеров не было поблизости, я душил его, но не получалось, тогда я поднял его голову от земли и ударил об пол, удар мне показался до смешного слабым, а этот урод, кажется стал просить меня успокоиться, я стал смеяться как сумасшедший, но тогда рассудок видимо и правда оставил меня, я это не сильно помню, мне рассказали позже. Я стал бить его в лицо, из его носа потекла кровь и это ничуть меня не останавливало, я смеялся и орал, в секунду меняя своё «настроение», потом он ослабел, и перестал сопротивляться, но я как кот, который продолжает мучать мёртвую мышь, пытался поднять своего врага, чтобы продолжить избивать, поднял и бросил его обмякшее тело на батареи, которые только начинали греть, не на шутку перепугав наблюдавших за моим безумием, я разогнался и ударил ногой по его лицу. И каждый раз мне казалось, что я не могу ударить как следует, я орал, и повторял удары куда попало снова и снова, а потом прибежали офицеры, и стали заламывать меня, а я вырывался так, будто меня ведут убивать, говорят я даже укусил одного из них до крови, только вот про собаку уже никто не пошутил. Им все же удалось заломать мне руки и когда меня уводили с того коридора, я кажется пришёл в себя, потому что до сих пор помню перепуганное лицо того, урода из моего класса, который положил начало всему этому, думаю мой взгляд давал ясно ему понять, кто следующий меня интересует.