Tobeus

Наташа появлялась возле моего дома несколько раз в неделю, на третий раз я, как-то набравшись смелости поцеловал её, а она была не против, и так в общем-то у меня и появилась моя первая женщина, а за одно и моя первая любовь, в шестнадцать я был уверен, что она же и последняя. Дни, которые наполнены хорошим самочувствием текут намного быстрее обычных и внезапно наступил день сборов.

Часа в четыре, днём, мы сели в нашу черную машину и отправились работать. Сергей сидел с боку от водителя, я с Димой в самом конце, он мне рассказывал, что можно, что нельзя, например, нельзя допускать непослушания, люди должны отдать то, что ты посчитаешь нужным, но у них должна быть оставлена «необходимость» как он это называл, то есть нельзя отбирать последнее. А что считать последним уже дело моё, например, последние два куска мяса, или же один? А может кому-то можно оставить сто последних килограмм зерна? Или всё же один последний килограмм. Вообще люди всё подготавливали заранее и даже сносили в определённое место, но иногда можно отправиться «дособирать». Сергей никогда так ещё не делал, его всегда устраивало, что приносили жители закреплённых за нами сёл. В первую ночь всё и правда оказалось, как и рассказывал сосед: люди собрали всё на местную деревенскую площадь, а мы только погрузили ящики с продуктами в свои машины и грузовики и поехали домой, наслаждаясь запахами мяса и овощей. Нам пришлось сильно уплотниться, чтобы влезть обратно в кузов, но это было даже смешно. И в общем-то жизнь казалась мне неплохой, в течение следующего месяца, разве что я заметил, что Сергей ненавидит меня немного больше чем остальных, а моя возлюбленная начала терять свои чувства ко мне, и тут всё было связано, я переживал так из-за неё, что не заметил, как «старший» стал относиться ко мне хуже, чем к дерьму, называя всех по именам, а меня педиком, пиная и разбрасывая мою одежду, отталкивая меня с прохода, где я ему и так не мешал пройти.

А я в это время всё бегал на другой конец города, выучив его от и до, зная короткие пути, но не мог увидеть человека, из-за которого ещё буквально пару недель назад считал себя счастливым. Я внезапно вспомнил солдата, которого ударил чуть больше месяца назад, возможно он был в такой же ситуации как я? Когда настроение нашей подруги, а может вкусы на мужчин, резко изменились? Да нет, он-то мудак, в отличие от меня, конечно же.

В один день, в конце лета, как всегда провожая подругу, я держал над ней зонт, она сказала мне больше за ней не бегать. Я просто не мог в это поверить, как и почему и почему она не может сказать, что же я сделал не так. Наталья вырвала зонтик и пошла, я не хватал её за руку, помня, что было с последним сделавшим это, а просто шёл за ней, в один миг она резко развернулась и с таким отвращением, будто увидела самое омерзительное в своей жизни сказала мне «отвалить». Внутри будто что-то оборвалось, я замер на месте, глядя в землю, а затем пошёл домой. В тот же день я подрался с Сергеем, когда он в очередной раз попытался впечатать меня в стену, я отбросил его руку, он даже, наверное, не поверил своим глазам и моей наглости. Однако на большее меня не хватило, этот бык умел драться и быстро справился со мной, в драке на кулаках у меня изначально не было шансов. С того дня мои побои увеличились, я мог пожаловаться офицеру, но как обычно, это было не принято, уже даже сосед Дима, сказал мне не бесить нашего командира. Я тогда взорвался и выругался на друга, потому что я не делал ничего, чтобы бесить неофициального сержанта, а тот меня просто ненавидел и любил издеваться, приходилось терпеть, ведь как я сказал раньше — жаловаться офицерам считалось куда более худшим и унизительным. Тем более перед своей подругой я продолжил унижаться ещё больше, бегая за ней и умоляя поговорить, рассказать, где же я совершил ошибку, из-за которой она стала так себя вести.

Глава 25

Посреди лета я обнаружил в себе новый талант: грабеж. Не то что бы мне не хватало пропитания, которое нам выдавали или какие-либо мои предметы сильно изнашивались, но с тех пор как я стал снабжать барахлом свою королеву, она ко мне заметно подобрела, а в наших отношениях мы заметно продвинулись вперёд, как мне тогда казалось — всё становится только лучше и лучше. На самом деле я катился, набирая скорость, к тому, чтобы стать таким же скотом как мой ненавистный сержант: без чувств и жалости, который отбирает, что хочет у любого, кто слабее его, да и оправдание было у меня отличное, я же не для себя, а для неё. Я был уверен, что за такой криминал на меня даже обижаться было бы как-то некрасиво, например, той девушке у которой я отобрал кроссовки, а до этого, подойдя сзади, вырубил какого-то мужчину, примерно моего роста и телосложения, чтобы добыть гражданскую одежду, ведь денег нам не платили, купить-то я не могу, так что какие обиды, мужик. Слава богу, что в моей туповатой голове было достаточно ума, чтобы никому не рассказывать о своих деяниях, даже своему соседу Диме.