Тоби Лолнесс. На волосок от гибели

Однако, когда Тоби вернулся на Вершину, цветка уже не было. Вместо него расцвело предприятие «Древесина Джо Мича».

И теперь Тоби старательно вырисовывал свое воспоминание об орхидее и вдруг почувствовал, что кто-то стоит у него за спиной.

— Элиза! Посмотри! — воскликнул он, гордясь своим творением.

Он обернулся, но за спиной у него стояла не Элиза — стояла Иза Ли: прекрасная и очень усталая Иза Ли, успевшая опустить мешок на землю.

— Здравствуйте, Иза, — вежливо поздоровался Тоби.

За спиной матери появилась едва переводившая дыхание Элиза.

— Здравствуй, Тоби, — ответила Иза, — хорошо, что мы больше не играем.

— Да, раз вы догадались… — начал Тоби.

— С самого первого дня, а вернее, ночи, когда среди осени застрекотала цикада, и Элиза, точно воришка, выскользнула из дома.

— И вы ничего не сказали?

— Я могла сказать только, что не стоит принимать меня за безмозглую блоху. Больше сказать мне было нечего, и я стала готовить еще и на Тоби, предоставив Элизе все остальные заботы.

Элиза и Тоби подавленно молчали. Они-то считали, что всех перехитрили, но оказалось, что благодарить должны только удачу.

— Теперь настало трудное и опасное время, — продолжала Иза. — Со дня на день грот может завалить снегом, и он станет недоступным. Тоби окажется замурованным. На зиму ему нужно подыскать другое убежище. Я думаю устроить его в сарайчике рядом с кошенилями. Но сарайчик нужно подготовить, и мы сегодня же этим займемся. А пока, Тоби, ты останешься здесь. Я оставлю тебе мешок с едой. Если что случится, у тебя еды на две недели.

Иза направилась к выходу. Возле щели обернулась и посмотрела на цветок.

— Что это, Тоби, милый?

«Тоби, милый». Вот уже сто лет никто его так не называл. У него защемило сердце — он вспомнил маму и папу.

— Цветок, — объяснил он.

Иза несколько секунд стояла молча. Слово «цветок», похоже, ее растрогало. Она сказала:

— Красивый… Я уж и забыла, какие они… Я ведь выросла среди цветов.

Она вышла. Последние ее слова поразили Тоби. Неужели можно жить среди цветов?

Элиза задержалась на минутку дольше. Вид у нее был виноватый, она смотрела в землю.

— Хорошая у тебя мама, — сказал Тоби.

— Ага, не подведет, — признала Элиза едва слышно. — Ну ладно, будь. До завтра!

И вылезла из грота.

— До завтра, — сказал ей вслед Тоби.

На следующее утро Тоби решил высунуть нос наружу, и его нос уткнулся в снег. Даже копай он этот снег целый день — ничего бы не изменилось. Снег взял Тоби в заложники.

Случилось это второго декабря. А таять снег начнет в марте. Четыре месяца.

А еды на две недели.

Ну что ж…

17 Погребенный заживо

На Вершине довольно порыва ветра или солнечного луча — и прощай, снег. Зато на Нижних Ветвях он лежит толстыми белыми гусеницами, и они исчезают только весной.

Тоби душил гнев. Умереть так бесславно! Он спасся от гнусной черноты, что гналась за ним по пятам, и теперь погибнет от безобидного белого снега? Тоби принялся пинать ногами непроницаемую ледяную стену.

Удар! Еще удар! Ох, как больно! Он ушиб себе пальцы. А стена? Что ей сделается?

Тоби упал на колени. Похоже, даже надежда готова оставить его. Зато не оставили гнев и обида.

— Держись, Тоби, держись…

Только это он себе и повторял, чувствуя, как быстро улетучивается надежда. И звезд, что так помогали ему воспарить душой, он тоже не увидит долго-долго. Вокруг только стены и потолок грота. Четыре месяца в потемках с мешком еды. Невесело. Он высохнет, как высыхают ветки, и сломается.

Сколько времени просидел Тоби, не двигаясь, — он не знал. Он даже стал ощущать какое-то умиротворение, оттого что не надо больше бороться. И, может быть, так и не встал бы, если бы не подумал о маме с папой. Всю осень он отчаянно их ждал, как малыш в приюте для потерявшихся ребятишек.

И вдруг… Он как будто увидел сон. Маленький домишко на краю пустой ярмарочной площади. На земле сор, обрывки бумаги. Вокруг ни души. На домишке вывеска: «Приют для потерявшихся родителей». Внутри, если присмотреться сквозь грязное стекло, сидят на табуретках Сим и Майя Лолнесс. Похоже, они сидят, ссутулившись, сложив на коленях руки, уже добрых сто лет.

Тоби осенило: ему ждать нечего, родители его ждут. Они на него надеются.

Неожиданно Тоби почувствовал, что здорово вырос, не прибавив и миллионной доли миллиметра. Стал взрослым.

Он медленно поднялся на ноги, как поднялся бы исцеленный чудом.

Да, он попал в плачевное положение, но по крайней мере знал, что оно плачевное. «Знать — значит предвидеть», — твердила его бабушка, госпожа Алнорелл, господину Пелу, своему казначею, от души желая, чтобы ее сокровища продолжали расти.

От старой Радегонды Тоби впервые и услышал эту присказку. И он решил заняться предвидением.