Точка

— Как там Артемка наш? — живо поинтересовалась Нинка, после того, как мы выпили первую и сразу подготовили вторую. — Крестник-то мой, младший научный сотрудник по параллельным линиям? В порядке? — Но, не дождавшись ответа, тут же перешла на собственный рассказ, на отчет дачного мероприятия. — Девки, они у меня повелись на очки, все трое, на окуляры. Я сказала, на учительницу в Магнитке поступила начальных классов учиться, но выжить не смогла на стипендию, а по рождению сирота. А это, говорю, что получилось так с нынешней работой, — то из-за невозможности жить больше, существовать вот так. Тогда, не поверите, третий расчувствовался и вообще отказался быть со мной, самый из них представительный, а двое других — нет, но дали еще по сотке и осторожно так действовали, как будто виноватые. А потом смотрю, друг с дружкой краснеют, вроде, тему мою стороной обходят — полный пиздец. Я им, имейте в виду, телефон наш дала всем, если звонить станут. Там один — Игорь, чей «ровер», один — Феликс, а последний, который меня трахать передумал — Зиновий Моисеич, но он обратно передумает, точняк, и первый позвонит от тех по тихой, они с одной конторы все, со страховой. Бабки, я поняла, там есть, но нормальные, честные, и ребята хорошие, сами всего ссут, все женатые, кроме Зиновий Моисеича. Ой! — воскликнула она перед второй, — не помылась, погодите! — и понеслась в ванную.

— Нюхнуть пошла, — откомментировала Зебра. — Я заметила, ей всегда заодно с ванными делами теперь всосать немного нужно: её, когда вода льётся, распаляет и к кафельной стенке притягивает, к белой — от фобии той, наверно, осталось. И с водкой мешает только так и с любой выпивкой другой: говорит, кокс и алкоголь ложатся друг на дружку, как в медовый месяц улитки, одна к другой прилипают и туда-сюда перетекают. Аслан этот сейчас полбабок выставляет за порошок, а она, как лохушка, верит, что он из личного пристрастия дисконт ей этот устраивает показательный и дальше так будет. Хуя там — будет! Ни хуя у него не будет, а только иглой все кончится и пиздец. Спасать надо Нинку, пока не поздно.

Не дожидаясь, пока Мойдодырка намоется и нюхнёт, мы выпили с Дилькой вторую, и я задумалась. С одной стороны, с внешней, Нинка была в полном, ловком порядке: и по тому, как выглядела, и по поведению, и по разговору. Но и Зебра, мне показалось, правильно угадывала картину, исходя из своего несостоявшегося материнского чутья, нерастраченного запаса честности и пронзительной азиатской интуиции. И с её доводами я также не могла не согласиться.

— Давай сейчас портить праздник не будем, — предложила я, — а будем ждать и понаблюдаем за Мойдодыром вместе, куда ее дальше потянет, в какие удовольствия. Если вразнос поведет, то примем меры резкого характера вплоть до ультиматума совместного проживания, а если это понт её такой просто, не затем, чтоб с головой туда унырнуть, а для куража, то поговорим с ней тогда по-людски, как с подругой, и разладить дела эти попробуем, но без давления на гордость. Нормально?

Зебра недоверчиво покачала головой, но согласилась. Я видела, что ей хотелось ещё про это побазарить, про Нинку посокрушаться и немного ещё позлобничать, но она решила не затеваться дальше, и мы снова выпили с ней очередную братскую в связи с моим приездом. Когда сияющая от чистоты и сбалансированного дурманным вмешательством настроения Мойдодыр вылезла из ванной, обе мы были уже нормально хороши, и от водки, и от компромиссного по поводу подруги решения.

— Работаем сегодня, девчонки или праздновать остаемся? — весело спросила прошлая наша тихушница и налила себе вдогонку.

И тут я почувствовала, как мне нестерпимо хочется поскорее наружу, на Ленинский проспект, в нашу милую сердцу подворотню справа по ходу к центру города после Юрия Алексеевича Гагарина, увидать поскорее всех тамошних наших: Ларису-мамку, угрюмого, но терпеливого Руля, прагматичного Джексона-падлу, Светку-Москву с её столичной белокостной фракцией в стороне от главной толпы, других девчонок и вообще. Я ощутила, как разом стало набухать во мне стремление добраться туда, по-свойски осмотреться, позыркать по сторонам и тачкам, покивать приветливо и старым девчонкам, и новым, и охране, и возилам. Это, как на подъезде к Москве, как круглые часы на Киевской башне вокзала, но ещё ближе к цели, ещё ближе к жизни, к тому, что было и что будет. По принципу негласного своего старшинства тогда я предложила девкам классный на сегодня вариант и выдала:

— Я вот чего предлагаю, девчонки. Сегодня работаем только если нас купят троих вместе, а там и отпразднуем заодно с клиентом. А если не купят или не вместе, то вернемся и продолжим собственный праздник. Нормально?

Это было нормально более чем, и все с этим согласились. Мы налили ещё по одной, вышли из дому, взяли тачку и убыли на точку.