Точка бифуркации

— Да, именно такова его воля, — пальцы Райдена продолжали теребить серьгу в ухе. Казалось, он просто наслаждался всей этой ситуацией. — Мы просто проводники его воли и воли его сына. А он приказывает нам уничтожить то, что может грозить ему, его порядку. А ты — самая главная и прямая угроза, — палец Райдена точно кинжал был наставлен в грудь Кальвина.

— Как, каким образом он может быть для вас угрозой?! Вы просто бездушные чудовища. Прикрываетесь именем Бога, а сами действуете так, что даже демонам в Хаосе станет стыдно! — Розетта вскинула голову, с вызовом глядя на Райдена. Она перестала вырываться и держалась теперь так, будто тех рук, что ее удерживали, просто не существовало.

— Так, похоже, вы сговорились, — палец Райдена постучал по губам, — все женщины одинаковы, как бы ни храбрились. Для вас нет ничего важнее собственных детей. Даже если на тебя не произвело впечатления то, что сделали с твоим мужем, может тогда этот аргумент будет убедительнее. Вы двое, — Райден отдал приказ тем, кто держал двух детей, — принесите их сюда. — И, вновь обернувшись к насторожившейся Розетте, произнес: — Не бойся, я не пойду против этого правила. Я не убью их. Вместо этого, что скажешь, если я заберу их с собой и отдам на воспитание семье инквизиторов? Они вырастут и назовут тебя еретиком.

Розетта закусила губу, а затем ее умоляющий взгляд обратился к Кальвину. Она молча покачала головой. 'Ну что за женщина, что за упрямая женщина', — с досадой подумал Кальвин. Неужели и Гвен станет такой упрямой, если опасность будет грозить ему? Кальвин подавил тяжкий вздох, затем посмотрел на горстку инквизиторов, потом перевел взгляд на Розетту, на детей которых держал на руках самоуверенно улыбающийся Райден, на стонущего Ренье, на купол, а в конце поднял взгляд к небу и подумал: 'Ну почему все так сложно? Это все ты виноват, Сай…' — в этот миг на губах Кальвина появилась легкая, понимающая улыбка. От друзей так много хлопот. Но он уже все решил, верно? Гвен, надеюсь, она не будет скучать, хотя, нет. Гвен будет метать гром и молнии. Однако, все обойдется, если она не будет знать, что произошло. Никто не узнает и никто не вспомнит, если он воспользуется помощью того странного другого 'Я'. Но это в последний раз, — пообещал себе Кальвин и позвал: 'Эй?'.

Ответ пришел незамедлительно:

'А я думал, ты бросил меня и забыл. Кстати, это была вторая жертва'.

— Жертва? Ты говоришь о Ренье? А, я понял, что помощи от тебя не дождешься бесплатно.

'Мне ничего не нужно', — в голосе появилась обида.

— Да–да, это я уже слышал. Но на этот раз тебе не удастся все так провернуть. Ты больше не будешь делать жертвами моих друзей. На этот раз, я все возьму на себя. Я хочу… — Кальвин сделал паузу, перед тем, как продолжить, — чтобы ты изменил все для меня одного.

'Что ты имеешь виду?' — озадаченно спросил другой.

— Сейчас я сделаю одну глупость, должно быть, все так и посчитают. Но после этого ты устроишь так, чтобы все забыли о том, что здесь произошло.

'Я совсем не понимаю, о чем ты думаешь, хотя ты это я', — признался голос.

— Верно, ты — это я. Это я уже понял, не хочется признавать это. Но, кажется, те типы в Приоре что–то сотворили с моей головой, так что теперь мне слышатся голоса и видения.

'Хехеех', — до Кальвина донесся легкий смешок. Картина перед его глазами начала таять, заменяясь другой, — 'ты так легко уходишь в свои мечты, но почему так трудно признать, что ты — часть меня'.

— Нет, это ты часть меня! — выкрикнул Кальвин. — Прекрати! — он заслонился ладонью, скорее инстинктивно. Когда другой плеснул ему в лицо водой из небольшого круглого озерца идеальной формы, возле которого он сидел на коленях.

'Что прекратить? Ты никогда не называешь меня по имени, хотя я предпочел бы, чтобы это имя произносил Он. Но даже если это будешь ты, мне этого достаточно, ведь ты видел его?'

— Сейчас не время для пустой болтовни, — отмахнулся Кальвин.

'Скажи, ты видел его? Ответь мне или я не стану помогать тебе', — лицо его второго 'Я' стало серьезным, так было всегда, когда он говорил о 'Нем'.

— Он? — переспросил Кальвин.

'Не пытайся обмануть меня, ты знаешь Его, как и я. Но для тебя он просто друг, которого ты бросил, сбежав из страны. Но я никогда бы так не поступил. Лучше умереть ради друга, если это поможет Ему. Я с радостью сделаю это снова, и еще тысячу раз, не задумываясь!' — палец другого был наставлен в грудь Кальвина. Вздохнув, он произнес его имя.

— Микалика…