Точка бифуркации

- Это центр нашего совещания. Пока мы предполагаем использовать тебя в качестве реципиента. То есть мысли твои берем, а взамен ничего не даем. Сейчас тебе многое станет понятно. Смотри: ты человек, которого ни я, ни Асеев совершенно не знаем. Твое подсознание для нас - тайна, и вот, представляешь, если после эксперимента я или Асеев вдруг вспомним то, чего никогда на знали, мы спросим, а ты подтвердишь: да, это мои воспоминания, мысли, образы. До сих пор у меня была проблема, как обеспечить чистоту эксперимента. Тобой же она снимается полностью. Теперь понимаешь, почему я так за тебя ухватился?

- Понимаю, - сказал ошеломленный Сомов. - Я согласен!

Калуца вдруг сделался серьезен и даже печален.

- Не спеши, - сказал он тихо, - подумай. Уверен ли ты, что у тебя нет ни одной, скажем, мысли или тайного желания, которое ты хотел бы скрыть, и даже самому не признаешься, что оно существует? Ведь таким образом мы опосредованно будем влиять на твою личность. Понимаешь?

- Сейчас... Кажется, понимаю. Есть, наверное...

- Но мы будем в неравных условиях - это понимаешь? Психологический дискомфорт... Подумай... Мы будем ковыряться в потемках твоей души, помимо твоей воли и сознания. Ты будешь беззащитен против нас. Приятно ли тебе будет знать об этом?

- Я подумаю. Я, в принципе, уже теперь согласен просто из упрямства, но я подумаю. А, вот - я потребую компенсации.

- Извольте, - Калуца непонимающе глянул на Асеева. Какого рода?

- Я согласен, если по ходу дела вы мне будете все рассказывать. Что, зачем, каким образом и почему не иначе. И всякие, там, термины, принципы, теории. Я уже давно к этому подкрадываюсь, а тут такая возможность. Вы ведь психиатр?

- Доктор медицины, раздел - психопатология. Тебя это устроит? - Калуца улыбнулся - Но если этого мало, то в перспективе я даю слово познакомить тебя с гением в нашей области.

- Все, я уже в вашем прямом распоряжении!

- А позволь спросить, зачем тебе все это нужно? поинтересовался Асеев.

- Да так, знаете ли, для ориентации... я несколько разочарован своей профессией и может быть найду подходящую стезю... Как знать.

- М-мда.., - Калуца вздохнул. Сколько тебе лет?

- Тридцать три.

- Вся жизнь впереди, - Асеев встал. - Но мне, однако, пора...

- Командир, я пожалуй сменю Джона, - подал голос кто-то сзади.

Сомов оглянулся - это был его однофамилец.

- Да, Женя, уже пора, - сказал Асеев. - Надеюсь, ты не злоупотребил?.. Шампанское - враг вахтенного офицера.

- Нет, командир, - Сомов-старший усмехнулся. - Ты ведь знаешь, при разгоне и торможении я не употребляю стимуляторов высшей нервной деятельности.

Калуца хмыкнул и мотнул головой. Асеев глянул на часы.

- Добро, - сказал он, - заступай на вахту, а я свяжусь с туером и перед отстыковкой тебя сменю... А ты, - продолжил он, обращаясь к Калуце, - не очень тут хвост распускай.

- Ну что ты, Ваня, - ты ведь меня знаешь!

- Конечно знаю. Шалунишка... Что мне не нравится - это та скорость, с которой вы спелись. Два часа - и полное взаимопонимание. Не суетись, Ричард. Давай все по порядку. Сначала одно, потом другое, а уж потом пятое и десятое.

Сказав это, Асеев повернулся и вышел из кают-компании.

- Вот видишь, - сказал Калуца. - И так всегда! Но он старше - приходится слушаться, иначе побьет...

- А что, бывало? - поинтересовался Сомов с некоторым ехидством.

Калуца выпятил губу.

- Ты его не знаешь - страшный человек. На два года меня старше - испортил все розовое детство.

- Так вы уже давно знаете друг друга?

- Да, скажем прямо, давненько...

Свои "эксперименты" Калуца начал сразу после выхода на траекторию и отстыковки туера, то есть после перехода в инерционную фазу полета. Раскрутка "Вавилова" обеспечила почти нормальную силу тяжести, так что жизнь на рейдере приобрела характер спокойный и размеренный.

Сомов познакомился со всеми членами экипажа, и его удивило, насколько точно люди были притерты друг к другу. Это был просто классический пример подбора людей для длительной экспедиции. Характеры были разные, но за прошедшие сутки полета Сомов не заметил никаких конфликтов или чего-нибудь даже отдаленно напоминавшего ссору, хотя взял на себя роль бойкого молодого человека, сующего нос во все дела. Так ему казалось проще. Роль эта была принята всеми, за исключением Асеева. Последний был подчеркнуто корректен в разговорах, серьезен и, как показалось Сомову после одной беседы, понял, что из себя представляет Сомов.

- Ты, мне кажется, поторопился с выводами, - сказал тогда Асеев. - А что касается Марса - это тоже Земля. Мы приближаемся к кризису - нужно менять стратегию освоения Солнечной системы. Но этот кризис будет преодолен, и все станет на свои места. Марс и Венера - это наша территория. Иное дело - Внеземелье.

- Почему? - спросил Сомов.

- Там нет солнышка, а мы - его дети, - ответил Асеев с усмешкой. - Не Земли - его. Там иной энергетический фон. Не знаю.., но мне кажется, оно чуждо биологической жизни... Но, ничего, это полезно. Посидишь на спутниках Сатурна, померзнешь, и Марс тебе покажется райской долиной.

- А там холодно?