Точка Боркманна

– Я не… не имею никакого отношения к этой стороне жизни Симмеля, – проговорил адвокат, усаживаясь в кресло. – Он наверняка навещал кого-нибудь из… обычных… иногда. Уверен, что господин полицмейстер знает их всех поименно.

– Мне нужны те, которые неизвестны полиции, – возразил Ван Вейтерен. – У вас прочный брак, господин Клингфорт. Жена, дети, вилла… разве вы не понимаете, что я могу создать вам неприятности, если вы будете упорствовать?

Адвокат порылся в ящике письменного стола. Вытащил листок бумаги, что-то начеркал на нем и придвинул Ван Вейтерену.

– Но я могу гарантировать, что все это не имеет ни малейшего отношения к убийству… – он вытер каплю пота на виске, – ни малейшего.

«А я и не думал, что имеет, – подумал Ван Вейтерен, выходя на улицу. – Просто сторожевой собаке нужно напоминать о том, что она собака».

– Ну что, ты сегодня трезвый? – спросил Баусен и уселся, поставив поднос с кофе на стол.

– По понедельникам я всегда трезвый, – ответил Перховенс. – У меня ведь работа.

– Собирать тележки на парковке?

– Именно. Но в такие времена приходится браться за то, что дают.

Баусен протянул ему пачку сигарет, и Перховенс вытащил одну:

– Кофе и сигареты… Я всегда говорил, что с властью надо дружить.

– А не придумал ли ты всю эту историю, чтобы выгадать себе… кое-какие льготы? – проговорил Баусен и наклонился вперед, упираясь ладонями в стол.

Перховенс вздрогнул и занервничал:

– Нет-нет, разрази меня гром, господин комиссар! Мне бы и в голову не пришло лгать полиции! Я видел его так же отчетливо, как сейчас вижу вас, господин комиссар… шел от «Клармана»… в смысле, я сам… посидели там с Ваутерсом и Эгоном Шмидтом, если вы их, конечно, знаете, господин комиссар…

Баусен кивнул:

– Рассказывай, что же ты видел.

– …шел мимо книжного магазина, в смысле, по пути домой. Я живу в Пампасах, если комиссар знает…

– Знаю, – сказал Баусен.

– …и вот поворачиваю я за угол, выхожу, стало быть, на Хойстрат… я, конечно, шел по левой стороне… и вижу фигуру, которая спешит вниз по лестнице. Он шел со стороны… ну да, со стороны «Голубого фрегата»… и очень торопился…

– Торопился?

– Ну да, он почти бежал вниз по лестнице…

– Опиши его! – велел Баусен.

– Ну, все произошло очень быстро… На нем были такой легкий плащ, немного развевавшийся при ходьбе, и шляпа, стало быть, с широкими полями и натянута так низко, что ни хрена не было видно… простите… я имел в виду, лица не было видно.

– Какого цвета плащ?

– Цвета? Коричневый или темно-синий… во всяком случае, довольно темный.

– А шляпа?

– Еще темнее… но не черная. Надо сказать, он прошел мимо меня очень быстро, да я тогда и не задумывался особо над этим… пока Кован не рассказал мне, что кто-то дал по башке Симмелю.

– Кован?

– Ковальский… Радон Ковальский, мой сосед снизу. Потрясающая личность!

– Когда ты узнал о случившемся?

– Когда узнал? Кажется, на следующий день… ну да, похоже на то… ближе к вечеру. Мы столкнулись с ним на лестнице, и он мне сообщил. «Ты слышал, что Палач зарубил Эрнста Симмеля?» – он так сказал.

– Однако ты пришел с заявлением в полицию только вчера. Почему? – строго проговорил Баусен.

Перховенс замолчал и уставился в чашку с кофе.

– Ну… это самое… я… – пробормотал он. – Не знаю… почему. Подумал, что все это вряд ли имеет значение… кроме того, я же был немного под мухой, но потом, как услышал по радио…

– Сколько ты выпил в тот вечер?

– Трудно сказать, – задумчиво проговорил Перховенс. – Трудно сказать. Я ведь просидел в баре несколько часов, так что немало… И потом… у Ваутерса была с собой заначка…

– Понятно, – кивнул Баусен. – А ты не узнал бы этого человека, если бы снова встретил?

Перховенс пожал плечами.

– Кстати, как он выглядел? Высокий или низенький? Толстый или стройный?

– Ой, нет, этого я не успел разглядеть. Нечто среднее, как мне показалось. Нет-нет, я бы его не узнал…

Баусен снова кивнул и спросил:

– А шляпу и плащ? Тоже бы не узнал?

Перховенс заколебался и получил еще одну сигарету.

– Спасибо, – пробормотал он. – Нет… точно могу сказать, не узнал бы.

Баусен вздохнул и поднялся, провожая Перховенса. «Во всяком случае, парень не дурак, и понимает, что это определенный риск, – подумал он. – В смысле, быть единственным свидетелем, который своими глазами видел Палача».

– Мария Зельник? – спросила Беата Мёрк.

Женщина, полулежащая на красном диване, была на несколько лет моложе ее, и это вызвало двойственное чувство. С одной стороны, в Беате пробудилось нечто похожее на материнский инстинкт, но с другой – приходилось сдерживать желание развернуться и уйти: слишком сильно было отвращение.

Враждебность, кажется, была взаимной. Мария Зельник демонстративно положила ногу на ногу так, чтобы коротенькая кожаная юбчонка задралась как можно выше. Она курила и рассматривала свои ногти.

– Я хотела задать несколько вопросов…

– Пожалуйста.

– Вы занимаетесь проституцией?

– Среди прочего, да…

– А чем еще?

Ответа не последовало.

– Расскажите, пожалуйста, об Эрнсте Симмеле. Он ведь был одним из ваших клиентов, не так ли?

– Что вы хотите узнать?