Точка Боркманна

Первая неделя, проведенная здесь с Эрихом, оказалась ошибкой – они оба осознали это уже к концу первого дня, но изменить планы было не так-то просто. Отпуск Эриху предоставили лишь на тех условиях, что отец будет нести за него ответственность и обеспечит его постоянное пребывание на взморье. До освобождения оставалось еще десять месяцев, а последние выходные на воле оставляли желать лучшего.

Ван Вейтерен поглядел на море. Оно казалось непостижимо спокойным, как всю последнюю неделю. Словно ничто не могло поколебать его, даже ветер. Волны, угасавшие у берега, казалось, долгое время катились вперед без всякой жизни и надежды.

«Это не мое море», – подумал он.

В последние рабочие недели июля он предвкушал, как проведет эти дни с Эрихом. Но когда они пришли, он ждал, чтобы они поскорее закончились и его оставили в покое, а теперь, проведя двенадцать дней и ночей в полном одиночестве, он мечтал лишь о том, когда снова вернется на работу.

Или все гораздо сложнее? Возможно, это лишь упрощенное описание того, в чем на самом деле заключалась его печаль – наступает момент, когда мы уже стремимся не к чему-то, а от чего-то. Мечтаем закончить и уйти, а не взяться за что-то новое. Как поездка, удовольствие от которой все уменьшается по мере отдаления от отправной точки – и сменяется горечью, нарастающей по мере приближения к конечной цели…

«Прочь, – подумал он. – Закончить. Похоронить».

Наверное, об этом и говорят – «жизнь пошла под уклон». Всегда есть другое море.

Он вздохнул и снял свитер. Накинув его на плечи, двинулся в обратный путь. Теперь ветер дул в лицо, и он понял, что путь до дому окажется дольше, чем предполагалось. Впрочем, несколько часов под вечер у него останутся. Надо еще прибраться в доме, опорожнить холодильник, отключить телефон. Он решил уехать завтра утром. Нет никаких причин откладывать отъезд.

Ван Вейтерен пнул ногой пластиковую бутылку, одиноко валявшуюся на песке.

«Завтра уже осень», – подумалось ему.

Едва дойдя до ворот, Ван Вейтерен услышал телефонный звонок. Машинально замедлив шаг, он долго возился с ключами в надежде, что телефон смолкнет, прежде чем он войдет в дом. Напрасно. Звонки настойчиво разрезали сумерки и тишину. Он снял трубку:

– Слушаю.

– Ван Вейтерен?

– Смотря кто его спрашивает.

– Ха-ха. Это Хиллер. Как у тебя дела?

Он подавил желание бросить трубку:

– Спасибо, замечательно. Просто мне казалось, что мой отпуск заканчивается только в понедельник, не так ли?

– Вот именно! Мне даже подумалось – а вдруг тебе понадобится еще парочка дней?

Ван Вейтерен не ответил.

– Ты ведь остался бы на побережье, будь у тебя повод?

– Еще на недельку, а? Алло, ты меня слушаешь?

– Вы не могли бы перейти к делу, господин верховный комиссар? – буркнул Ван Вейтерен.

Хиллер сделал вид, что закашлялся, и Ван Вейтерен вздохнул.

– Ну… хм… это самое… тут возникло небольшое дельце в Кальбрингене… это в четырех-пяти милях от твоей дачи. Не знаю, знакомо ли тебе это место. Во всяком случае, нас попросили прислать подкрепление.

– А в чем дело?

– Убийство. И не одно, а целых два. Какой-то псих ходит и отрубает людям головы. Не то топором, не то еще чем. Кстати, сегодня об этом написано во всех газетах, но ты, наверное, не…

– Три недели не открывал газету, – ответил Ван Вейтерен.

– Последнее… то есть второе, произошло вчера – точнее, позавчера вечером. Ну, в общем, мы так или иначе должны послать туда подкрепление, а поскольку ты уже почти на месте…

– Да уж, спасибо.

– …то пока этим делом займешься ты. На следующей неделе пришлю тебе Мюнстера или Рейнхарта. Конечно, если ты до того не раскроешь это дело.

– Кто полицмейстер? В смысле – в Кальбрингене?

Хиллер снова закашлялся.

– Некий Баусен. Не думаю, что ты его знаешь. Ему остался месяц до пенсии, и он не в восторге от того, что как раз сейчас ему на голову свалилось такое…

– Неудивительно, – проговорил Ван Вейтерен.

– Значит, ты поедешь завтра утром прямо к ним? – Хиллер начал подводить итог разговору. – Так что тебе не придется ездить туда и обратно. Кстати, купаться еще можно?

– С утра до вечера не вылезаю из воды.

– Даже так? Ну хорошо. Тогда я позвоню им и скажу, что завтра во второй половине дня ты появишься. Договорились?

– Я хочу Мюнстера, – сказал Ван Вейтерен.

– Если получится, – ответил Хиллер.

Ван Вейтерен положил трубку. Некоторое время стоял, зло глядя на телефон, потом выдернул шнур из розетки. «Черт, я забыл купить продукты!» – вспомнил он вдруг.

Почему он подумал об этом сейчас? Ему вовсе не хотелось есть, так что это, должно быть, как-то связано с Хиллером. Он достал из холодильника банку пива. Вышел на террасу и опустился в шезлонг.

Убийца с топором?

Он открыл банку и перелил ее содержимое в высокий бокал. Попытался вспомнить, приходилось ли ему когда-либо иметь дело с таким необычным орудием убийства. В полиции он проработал более тридцати лет, но, сколько бы ни размышлял, сколько бы ни рылся в памяти, ни одного убийцы с топором припомнить не мог.

«Значит, пришла пора», – подумал он и поднес бокал к губам.

3

– Госпожа Симмель?

Полная женщина распахнула дверь:

– Прошу.