Точка Боркманна

– Само собой, – сказал Ван Вейтерен. – Вы столько отработали сверхурочно, инспектор, что заслужили отгул.

Затем он повел их обратно.

На террасе их уже поджидали Кропке и Мосер.

– Его нет дома, – сказал Кропке.

– Черт побери! – буркнул Ван Вейтерен.

– Ты можешь поставить меня на землю, если тебе тяжело, – сказал Беата Мёрк. – Возможно, я в состоянии идти сама.

– Даже не обсуждается, – ответил Мюнстер.

– Где же он? – насупился комиссар. – Полшестого утра… где ему быть, как не в своей постели?

Беата по-прежнему прикрывала глаза рукой от слабого предутреннего света.

– Он недавно был у меня, – проговорила она.

– Недавно? – переспросил Кропке.

– У меня немного нарушено восприятие времени, – пояснила она. – Час назад… может быть, два.

– Он не сказал, куда направляется? – спросил Ван Вейтерен.

Беата задумалась.

– Нет, – сказала она. – Но он сказал, что ему нужен знак…

– Знак? – переспросил Мосер.

– Да.

Ван Вейтереен закурил и стал ходить взад-вперед по вымощенной камнем дорожке.

– Угу, – произнес он наконец и остановился. – Да, это вполне возможно… почему бы и нет? Мюнстер!

– Да.

– Ты освободишь инспектора от кандалов и отвезешь ее в больницу.

– Домой, – сказала Беата Мёрк.

Ван Вейтерен что-то пробормотал себе под нос.

– Хорошо, – согласился он. – Мы пошлем врача на дом.

Она кивнула.

– Кропке и Мосер пойдут со мной!

– Как вы думаете, где он может быть, господин комиссар? – спросил Кропке, когда Мюнстер и Мёрк удалились.

– Со своей семьей, – проговорил Ван Вейтерен. – Там его дом.

51

– Дальше я справлюсь сама, – сказала Беата Мёрк.

– Точно? – спросил Мюнстер.

– Конечно. Посижу немного в ванне и снова буду свежа, как роза.

– Врач придет через полчаса. Думаю, мне лучше остаться до его прихода.

– Да нет, спасибо, – улыбнулась она слабой улыбкой. – Отправляйся к семье.

Он замер, положив руку на ручку двери.

– Этот рапорт… – проговорил он. – Сколько ты успела прочесть?

Она рассмеялась:

– Хорошо, я отвечу. Я ничего не успела прочесть. Просто заметила, что исчезла нумерация страниц. Передавая оригинал, я перелистала его до последней страницы и увидела, что внизу стоит цифра тридцать пять. По-моему, я даже что-то сказала по этому поводу.

– Точно, – вспомнил Мюнстер.

– На копиях пагинация отсутствовала, вот и все. Когда я решила вернуться в участок, я ничего не знала о его дочери. Я проработала здесь всего четыре года – она уже умерла, когда я приехала сюда. Просто хотела проверить, не осталось ли чего-нибудь в комнате, где стоит ксерокс. Должно быть, он увидел меня, когда я вошла или когда уезжала. Возможно, все вышло случайно – не знаю, подозревал ли он, что мне что-то известно. Во всяком случае, он ни словом не упомянул об этом. Ты хотел еще что-нибудь спросить?

Мюнстер покачал головой.

– На самом деле очень многое, – проговорил он. – Но это подождет.

– Иди, – сказала она. – Но сначала обними меня, если тебя не пугает запах.

– Я носил тебя на руках все утро, – напомнил Мюнстер и крепко обнял ее.

– Ай! – сказала Беата Мёрк.

– До свидания, – сказал Мюнстер. – Береги себя.

– Ты тоже.

Он увидел его издалека.

В бледном утреннем свете Баусен стоял на том же месте, где он видел его в тот вечер в самом начале. Тогда он сам не захотел приближаться к нему. Не пожелал мешать ему в его скорби.

Сейчас, как и в тот раз, полицмейстер стоял, засунув руки глубоко в карманы. Голова опущена. Ноги широко расставлены, словно он прождал он уже достаточно долго и ни за что не хотел утратить равновесия.

Неподвижный, в полном сосредоточении… Погруженный во что-то, что могло оказаться молитвой, но, может, и просто в ожидании. В ожидании знака.

Хотя это могла быть и скорбь.

Его спина настолько не располагала к беседе, что Ван Вейтерен не сразу решился подойти. Он сделал знак Мосеру и Кропке остаться на месте, чтобы хоть недолго поговорить с ним наедине.

– Доброе утро, – сказал он, когда ему оставалось не больше двух метров и когда Баусен давно уже должен был услышать его шаги по гравийной дорожке. – Вот я и пришел.

– Доброе утро, – ответил полицмейстер.

Ван Вейтерен положил руку ему на плечо. Некоторое время стоял молча, читая надпись на надгробии.

Бригитте Баусен

18/6 1961 – 30/9 1988

Хелена Баусен

3/2 1932 – 27/9 1991

– Вчера? – спросил Ван Вейтерен.

Баусен кивнул:

– Пять лет назад. Как видишь, ее мать не дожила до трехлетней годовщины… всего три дня.

Они постояли молча. Ван Вейтерен услышал, как у него за спиной кашлянул Кропке, и, не оборачиваясь, остановил его жестом руки.

– Я должен был догадаться раньше, – сказал он. – Ты дал мне несколько знаков.

Поначалу Баусен не ответил. Лишь чуть заметно пожал плечами и покачал головой.

– Знаки… да, – проговорил он. – Мне не посылают никаких знаков… я стоял тут и ждал достаточно долго, и не только сегодня…

– Знаю, – произнес Ван Вейтерен. – Возможно… возможно, само отсутствие знака – уже знак.

Баусен поднял глаза:

– Молчание богов? – Он поежился и взглянул на комиссара: – Я сожалею, что так получилось с Мёрк. Вы ее выпустили?

– Да.