Точка искажения

Она не могла вымолвить и слова от переполнявших эмоций. Он тоже молчал, словно совершил преступление. Поднялся и, чмокнув на прощание в макушку, ушел домой. Выглядел Реннен абсолютно трезвым.

При следующей встрече он сообщил, что так напился в Рождество, что ничего не помнит.

— Я вроде бы к тебе приходил, нет?

— Ты серьезно не помнишь? — Эйлин не могла найти ни одного объяснения его лжи. Зачем стирать из их жизни такой волшебный момент? Неужели он жалел о своем порыве? Так бы и сказал, а не пытался ранить ее в самое сердце амнезией. — Пить меньше надо, — обиделась она.

Реннен так и не поддался на намеки о том, чем они занимались, и Эйлин смирилась с его странным поведением. Они снова были просто друзьями.

Вскоре он начал при каждой встрече рассуждать о магии. Один разговор особо врезался в память.

— Ты знаешь, что магов в мире очень мало? — спросил Реннен.

— Да, наверное. Объясняет, почему жизнь на земле такая унылая.

Он растянул губы в одной из своих самых неотразимых улыбок и тепло посмотрел на Эйлин.

— Ты и жизни-то не видела. Хотя, если честно, советую из Бродика не уезжать. Здесь уютно, безопасно. Найдешь себе мужа-рыбака, будете растить десятерых детей и обниматься у камина.

И хотя шутка была сказана в беззлобной манере, Эйлин она зацепила:

— А с кем собираешься обниматься ты?

— Я сам по себе, мне никто не нужен.

Эйлин поежилась, но не высказала своего мнения: если никто не нужен, зачем пудрить мозги будущей жене рыбака? Конечно, не считая той единственной ночи поцелуев, Реннен не предлагал ей ничего, кроме общения, но ведь она не железная, ее собственные чувства что-то да значат…

В День всех влюбленных они, как всегда, гуляли по главной улице, усыпанной продуктовыми магазинчиками. Хозяин мясной лавки стоял у входа и играл на скрипке традиционную романтическую мелодию, которой он годами встречал День святого Валентина.

Когда они шли мимо тату-салона, Реннен остановился и, хитро прищурившись, ни с того ни с сего выдал:

— Знаешь, я давно хотел сделать шрамирование. Теперь и повод есть: в знак нашей дружбы. Почему бы и нет?

— Ты рехнулся? — ужаснулась Эйлин. — Давай без показухи!

Но Реннен не стал слушать, вошел в салон и втащил за собой Эйлин.

— Тогда и я сделаю, — выпалила она и поразилась собственным словам.

— Уверена? Шрамы останутся навсегда. — Реннен подошел и оперся одной рукой на стену повыше головы Эйлин. Он оказался так близко, что стало тяжело дышать. Пальцы ныли от желания прикоснуться к его лицу.

— А я к магам обращусь за помощью, если мой муж-рыбак попросит их вывести, — нервно отшутилась Эйлин.

Реннен улыбнулся, склонился к ней и поцеловал, вернее, просто провел губами по ее губам, будто в последний момент передумал и постарался избежать близости.

На следующий день Реннен начал встречаться с девушкой из параллельного класса. Для Эйлин это был удар. Казалось, почва ушла из-под ног, от обиды хотелось одновременно топать ногами и рыдать. Несмотря на разочарование от того, что Реннен выбрал другую, Эйлин желала разобраться: зачем же он снова пытался ее поцеловать? Зачем сделал дурацкие шрамы? Но Реннен ее избегал, игнорируя любые попытки заговорить… Для такого резкого разрыва отношений не находилось ни одного логичного объяснения.

Они перестали видеться, встречи сводились к болезненному обмену взглядами в коридорах школы. Наступил март, а Реннен так ни разу не заговорил с Эйлин, и такое поведение казалось чудовищно несправедливым по отношению к ней. Да еще рубцы вокруг запястья воспалились, и ноющая боль напомнила об очевидном: историй о принцах и Золушках в жизни не бывает.

В знак протеста Эйлин согласилась пойти на свидание с типом, которого избегали все уважающие себя девчонки в школе. Желая отомстить, она даже закрыла глаза на то, что «избранник» был отборным треплом и разносил по округе сальные детали своих похождений.

Свидание продлилось от силы минут десять: едва они уселись за столиком в кафе, как доморощенный казанова уверенно обнял Эйлин и предложил погадать по груди, мол, по форме и мягкости можно судить о будущем… Под благовидным предлогом пойти припудрить носик Эйлин выбралась из объятий и, схватив куртку, смылась.

Такая мелкая месть Реннену грела душу ровно одну ночь и одно утро, до того момента, как увидела осуждение в его глазах. На перемене Торс стоял со своей пассией на крыльце школы и прожигал Эйлин осуждающим взглядом, будто она гулящая девка. Громко, чтобы все слышали, его подружка довольно перемывала косточки «этой Лавкрофт».

Эйлин пришла к выводу, что вела себя как ребенок. Она решила объясниться с Ренненом, но застать его одного оказалось невозможно: новая возлюбленная так и висла на нем, как шарф.

Пришлось пойти на риск и заявиться к нему домой. Задача казалась не из легких: семья Реннена жила в замке Бродик, прямо у линии моря, и вечером ни туристов, ни поклонниц Торса внутрь не пускали. Реннен говорил, что они временно переехали в эти места и после его выпускного бала вернутся в родовое поместье в дальних краях.