Точка кипения

– Дейв, сделай так, как хочет эта женщина, – велела Жанин, когда мы обсуждали сказанные напоследок слова Марти.

– Ни за что! Если я отступлюсь, она и дальше будет вертеть мною, как ей вздумается.

– В тебе говорит мужская гордыня, и только. Генри…

– Не смей нас сравнивать!

– Генри затаскает меня по судам. Ты не представляешь себе, какой он мстительный. Его семья чуть не отобрала у меня детей, как будто все, что от меня требовалось, – продолжить род Талботов. Теперь он хочет довести дело до конца. Ллойд – прямой наследник Талботов, и Генри со своим папашей не желают, чтоб такой родовитый ребенок рос в трущобах Манчестера.

– Что значит, в трущобах?

– Для тебя, может, и не трущобы, а по мнению Генри, помойка. Для него приличное место – это богатый особняк или замок. Он уже попенял мне, что Ллойд говорит с манчестерским акцентом.

– Боже милосердный! – взревел я. – Все равно я не могу ей позвонить.

– Почему? Ты ведь все равно не занимаешься делом Кинга после аварии.

Я не говорил Жанин о письме на имя министра внутренних дел и теперь решил сохранить этот факт в тайне.

– После покушения на мою жизнь, – уточнил я.

– Тем более нужно сообщить ей, что с Кингом ты покончил.

– Я сам решаю, что кому сообщать.

– Свинья упрямая! – бросила Жанин, и с этого момента наши отношения покатились в тартарары.

Несколько праздничных дней мы практически не разговаривали. Имя Кинга, упоминания которого мы, не сговариваясь, избегали, встало между нами стеной, когда наступил первый рабочий день. Утро понедельника выдалось холодным и, как обычно, сырым. Небо плотно сковывали темные тучи. Дети собирались в школу, я – в контору.

– Ты будешь ей звонить? – спросила Жанин.

– Нет. Это очередной блеф.

– Откуда такой вывод, умник?

– Генри не удастся отсудить детей. Тебе достаточно заявить о том, что он тебя бил.

– Генри, да будет тебе известно, учился вместе с самыми известными адвокатами страны, а у его отца в высших кругах такие связи, которые тебе не снились. Поэтому вся эта братия будет помогать ему, а не тебе, даже если ты возомнил, что сможешь мне помочь. А на суде он скажет, что расстилался передо мной шелковым ковром, уговаривая последовать за ним в Штаты.

– Это правда?

– Да, он просил меня взять детей и поехать с ним, но я знала, что у него роман с другой.

– Понятно.

– У них и против тебя найдутся кое-какие факты.

– Какие именно?

– Марти Кинг знает, что на тебе два убийства, и расскажет об этом Генри.

– Если и расскажет, доказательств нет. К тому же ей известно, что в тот день ты просто болтала глупости.

– Это не глупости.

– И сейчас болтаешь почем зря.

– Позвони ей!

– Не буду, – сказал я.

– Знаешь, Дейв, я наконец поняла, ради чего ты ищешь неприятностей на свою голову и подвергаешь опасности моих детей. Тебе плевать на Кинга. Ты мечтаешь прославиться, раскрыв дело, на котором все поставили крест.

В контору я приехал с опозданием, а когда попал внутрь, не мог вспомнить, как добрался до места. После разговора с Жанин мир перед глазами стал еще темнее, а чувство было такое, будто весь я – грозовая туча, готовая пролиться дождем.

Вскоре после моего прихода в офисе появился Инсул Пэррис в сопровождении двух телохранителей. Несмотря на холодную погоду, с его лица градом катился пот.

– Теперь мне ясно, как ты зарабатываешь деньги, – напустился он на меня.

– Вы уверены, что мы на «ты»? – сказал я.

– Ты мне это брось, грязный шантажист, – завизжал он, как бешеный.

Бугаи за его спиной занервничали и растерянно переглянулись, словно забыли прихватить с собой смирительную рубашку.

– В чем дело? – сказал я, пытаясь выжать из себя улыбку, но мышцы лица застыли намертво с тех пор, как я уехал от Жанин.

– Проблема в тебе, Кьюнан. Ты мерзавец! Ты дал мне слово, что я больше не вспомню о тех свиньях, что пытались меня очернить. И что же я вижу? Ты прогуливаешься под ручку с этой старой паскудой!

– Я не понимаю, к чему вы затеяли этот разговор, и прошу покинуть мой офис, – ответил я.

– Я тебя вышвырну из этого бизнеса. Я тебя уничтожу! – снова заорал он, пребывая, судя по всему, в состоянии невменяемости.

– Вызови полицию, – велел я Селесте.

– Только попробуй, – пригрозил Пэррис.

– Давай звони, – повторил я. – Мы не располагаем средствами защиты от сумасшедших.

Селеста набрала номер, и Пэррис слышал, что она говорила в трубку, но не унимался.

– Не посмеешь после того, что совершил. Я тебя в тюрьму посажу за шантаж и вымогательство.

– Я вас не знаю и не понимаю, почему вы мне угрожаете, – сказал я, давая ему последний шанс убраться без шума.

У нас с Пэррисом была договоренность о том, что я забуду о его деле, и я свое слово держал.

– Если вы меня в чем-то обвиняете, тогда объясните толком, – добавил я.

Пэррис глумливо усмехался и не сходил с места. По бокам от него будто вросли в пол две мощные фигуры телохранителей.

Я бросил взгляд на часы: полиция должна явиться по вызову в течение пяти минут. Уже через две минуты послышался рев сирены, который, впрочем, не означал, что едут к нам. Зато Пэррис встрепенулся. Он наморщил лоб, бросил мне «Ладно, забудем!» и поспешил к выходу.