Точка кипения

По крайней мере, хоть что-то мне стало понятно: Пол в стельку пьян. Должно быть, он чертовски нажрался. Наверное, мне сейчас нужно многое сделать, но сначала я должна сходить в туалет. Я сажусь на унитаз и пристально смотрю на тело мужа, бесчувственно лежащее на полу. Его руки и ноги повернуты так, словно он хотел принять какую-то позу йоги. Меня трясет от злости из-за того, что он мог сесть за руль и приехать домой в таком состоянии. Я тормошу его, но он не двигается. Меня нельзя назвать спонтанным человеком, мне нужно все планировать, обдумывать; никогда раньше я даже представить себе не могла такой ситуации, вот почему я сейчас в недоумении от того, сколько всего необходимо выяснить. После многочисленных толчков и пинков мне все-таки удается перевернуть Пола на спину, стащить с него куртку и проверить, не ранен ли он. Ничего не обнаружив, я облегченно вздыхаю — не переношу вида крови. Я снова присаживаюсь и пристально изучаю его. Твердые изгибы его красивого лица превратились в отекшую массу, волевой подбородок вдавлен в шею. В доме тихо, дети спят и ни о чем не догадываются. Пол храпит, его грудная клетка поднимается и опускается. Кухонные часы отрывисто тикают ему в унисон. Гудит холодильник, и стучит окно. Дом снова погружается в ночной ритм. В 3:50 утра я устало поднимаюсь на ноги. Я не могу придумать ничего лучше, чем лечь спать. В конце концов, он проснется.

Глава 2

Мне кажется, что прошла всего лишь секунда, как маленькая ручка толкает меня в живот.

— Ава! Прекрати!

Дочь перелазит через меня на кровать.

— Мамочка, дай же я залезу, — просит она, впуская поток холодного воздуха под теплое одеяло.

Обычно утренние объятия четырехлетней непоседы доставляют мне величайшее удовольствие, но сейчас 7:10, у меня стучит в висках, я еле продираю глаза. Пола рядом нет. И тут воспоминания прошлой ночи заставляют меня резко сесть. Сердце бешено стучит в груди.

— Мамочка, мне холодно, ну мамочка…

Я не могу поверить, что уснула, оставив мужа на полу в таком состоянии. Ужасная картина того, как Джош небрежно переступает через мертвое тело отца, чтобы включить свои мультфильмы, заставляет меня поскорее подняться с постели.

— …папочка на диване спрятался под одеялом.

Я соскакиваю с кровати и надеваю халат. Ава чешет светловолосый затылок.

— Мамочка, можно ко мне придет Феба и мы поиграем?

Я никак не реагирую, потому что спешу к двери спальни. Настало время узнать правду о прошлой ночи.

В гостиной Пола нет. Я нахожу его в кухне облокотившимся о кухонный шкаф с чашкой чая в одной руке и кусочком тоста в другой. Он одет, побрит и разговаривает с Джошем, который согнулся над тарелкой с хлопьями. Мой муж выглядит абсолютно нормально.

— Вот, я сделал и тебе.

Он поднимает чашку и улыбается. Я не улыбаюсь в ответ, лишь скрещиваю руки, всем своим видом показывая «только попробуй». Он опускает чай и перестает улыбаться.

— Что случилось прошлой…

— Ничего.

— И это было «ничего»?

— Я напился и распустил нюни, вот и все.

Он пожимает плечами, словно пытается не придавать этому значения.

Я скептически щурюсь, не веря ни единому его слову.

— Но ты сказал, что…

Мы оба смотрим на голову Джоша, проверяя, не повернулся ли он. Мне не стоит называть это слово. Я даже не уверена, смогу ли произнести «убил», — это кажется таким неестественным и наигранным при свете солнца, бьющего в окно, и сообщении о пробках на автостраде М25, звучащем по радио.

— Не глупи.

— Так что же произошло?

— Ничего!

— О ком ты говорил?

Джош начинает чувствовать, что наш разговор не похож на тот, что обычно происходит по утрам, и как черепаха медленно высовывается из своего панциря, так и он поднимает голову над тарелкой и удивленно смотрит на родителей.

Пол меряет меня взглядом.

— Ни о ком.

Я поднимаю руки и с насмешкой машу ему. Он понимает, что я имею в виду кровь.

— Я задавил пса.

— Что такое «задавил»? — Ава вбегает в кухню в полицейской кепке.

— Я не могу поверить, что ты вел машину в таком состоянии!

— Кейт, прошу тебя! Я очень раскаиваюсь, и у меня ужасное похмелье.

Мы не сводим глаз друг с друга.

— Хлопья или тост, Ава? — сухо спрашиваю я, направляясь к шкафу.

— Рисовые шарики, я хочу шарики.

Я достаю тарелку и ложку.

— Пса?

— Да. Я почувствовал, что должен передвинуть его, и влез в… ну, ты знаешь.

«Кровь. На твоих руках была кровь, Пол», — вот что я хочу сказать, но сдерживаю себя.

— Какого пса?

— Что?

— Что это был за пес?

— Какая-то помесь лабрадора, кажется. — Он смотрит себе под ноги. — Я должен был оттащить его и ужасно расстроился.

Я пристально смотрю на мужа, стоящего в кухне, в сердце нашего дома, его отпрыски находятся рядом. Я знаю его лучше, чем он знает себя сам. Он часто говорит мне это. И я знаю, что когда он смотрит себе под ноги, то он врет.

— Ты знаешь, какая порода, но не знаешь, какого пола.

Пол бледнеет.

— Прошлой ночью собака была «она». Сегодня утром это «он».

Он пожимает плечами, его лицо ничего не выражает.