Точка невозвращения (СИ)

– Это? И каким же образом? – самоуверенно усмехнулась Мара, а это была именно она. От былой серой мышки не осталось и следа, передо мной стояла взрослая женщина с холодным взглядом и дерзко вздернутым подбородком. Даже волосы ее, раньше какие–то серые, теперь блестели по–особенному ярко.

– Ты потеряла осколок бусины в будуаре Лихойст. А я его нашла и сразу обратила внимание как на возможное доказательство, – я говорила охотно, понимая, что чем больше времени мы с Мефом выиграем, тем лучше для нас самих. – Браслет сделан из довольно редкого материала, такие нечасто встретишь. Сначала, признаться честно, я подумала на Беллатрикс, так как видела у нее этим утром точно такой же браслет, и была уверена, что это она оставила бусинку в комнате. Но на балу, когда я спросила ее про это украшение, она поведала мне, что его привезли только сегодня. Тут–то и была несостыковка. Как бы Белль не старалась, она не могла попасть в будуар раньше меня – он был оцеплен специальным ограждающим заклятьем, фиксирующим все попытки попасть внутрь комнаты. Еще раньше побывать там и потерять осколок Беллатрикс тоже не сумела бы – ведь браслет она получила не ранее, чем двенадцать часов назад. Но, по ее же словам, работа была авторской, и по всему миру всего несколько похожих украшений…

– Если ты догадалась уже тогда, то почему не предупредила своего дражайшего любовничка? – демоница бросила полный отвращения взгляд Мефистору.

Сделав вид, что не услышала последнего, я спокойно ответила:

– А я не поняла тогда, что это ты. Только после возвращения ко мне памяти я смогла вспомнить свою первую с тобой встречу. Тогда на тебе был тот же самый браслет. Но мне покоя не давало другое – услышанное из разговора Фаукса и Беллатрикс. Я случайно подслушала их, они говорили о неком артефакте. Это и сбило меня с толку, перекинув все подозрения на Бель. Поэтому я и не думала о тебе до этого момента.

– Видишь, что бывает при невнимательности, – ухмыльнулась Мара. – Ай–я–яй, Софи…Подвела Повелителя, не выполнила данного тебе задания…

– Откуда ты знаешь о задании? – похолодела я.

– А ты угадай. Впрочем, сейчас ты и сама все увидишь, – демоница вдруг прислушалась к чему–то. – Почему ты так долго? – обратилась она к открывшейся двери.

Быстро переведя взгляд в ту сторону, я ощутила, как засосало под ложечкой.

Пусть я и была уверенна в своих домыслах, но маленький лучик неодолимой, упрямой надежды все равно оставался у меня в душе, согревая таким прозрачным, но все же существующим теплом. Надежды на то, что Фаукс все же не предатель.

«Надежда умирает последней». Теперь я в полной мере понимаю значение этой фразы. Это действительно удивительно живучее чувство.

В грот вошел он. Де Гредин. Лучший друг Повелителя. Тот, кого я со временем, быть может, могла бы назвать любимым. Но и то, и другое оказалось неправдой.

Это так легко – разбивать. Достаточно одной лжи, одного предательства. Только возвратиться к былому, о чем не шла бы речь, в жизни почти никогда нельзя. Это точка, откуда уже нет возврата.

Сперва я ощутила какое–то неестественное спокойствие, но увидев, кого за веревку тянет за собой демон, старательно отводящий от меня взгляд, не сдержала испуганного возгласа.

– Лада! Зачем она тут, черт побери?! – я рванулась на цепи, но заработала только резкую боль в предплечьях.

– О, надо же, моя сестрица, как я вижу, успела тебе полюбиться, – захохотала Мара совершенно безумным смехом. – Значит, будет еще веселее ее обездушивать… На твоих глазах, как и этого подонка.

– Она же твоя сестра, – мой голос сел от ужаса за девочку, которая, вся скорчившись, стояла, прижимаясь к грязной стене.

– Она не моя сестра! – глаза демоницы яростно сузились. – Она выродок! Моя мать изменила отцу, и за это он выгнал нас, всех троих, из дома. И был совершенно прав по законам Болейна!

– Никто не виноват в факте своего рождения, – я взглянула на нее исподлобья.

– Из–за нее жизнь моей матери была сломана! – демоница, подлетев к Фауксу, выхватила у него из рук веревку и грубо дернула, заставив сжавшуюся и все еще молчащую Ладу упасть на колени. – Она заслуживает смерти!

– Жизнь твоей матери была сломана из–за ее же ошибки.

– Прикуй ее, – брезгливо бросила Мара де Гредину, а сама вновь повернулась ко мне. – Ошибки, говоришь? Да что ты можешь знать об ошибках, ты же всего лишь человеческая девочка, даже не женщина еще! Что ты видела за свою ничтожно короткую жизнь?

– Смерть. Я видела смерть. Я слышала тысячи историй мертвых о прожитых ими жизнях. Думаю, этого достаточно, чтобы разбираться хоть в чем–то.

– И ты меня осуждаешь? – Мара с превосходством на меня посмотрела, чуть откинув голову назад. – Конечно, осуждаешь…

– Нет, – я говорила очень серьезно, наблюдая, как маска высокомерия сменяется на бледном лице женщины подобием удивления. – Хоть я и видела много, но не настолько, чтобы судить о других. Этого никто не смеет делать. Даже будь то Бог или Дьявол.

– И ты хочешь сказать, что и не злишься на меня? – похоже, ей и в самом деле было это интересно.