Точка невозвращения (СИ)

– А–а–а, что за ерунда–а! – упрямый демон снова попытался встать на ноги и тут же полетел обратно. – Вот же старый черт… Я такое только на острове Огня видывал, так там вулканы… а–а–а!.. а здесь откуда бы вулкану взяться. Ох ты ж… Да что же это происходит–то, батюшки!

Уцепившись за поручень кровати, Берии удалось кое–как привстать на коленях и, крепко держась за свою нечаянную опору, оглядеться. Стены мелко вибрировали, пол то и дело сотрясали все новые и новые толчки.

И тут произошло то, что заставило мужчину судорожно вдохнуть воздух в легкие, где его стало резко не хватать – тела обездушенных охватило голубоватое свечение, а напротив груди каждого возникла серая воронка, чуть касаясь кожи.

– Ой, неладное творится в царстве нашем… – ошеломленно прошептал демон, когда все вдруг закончилось так же неожиданно, как и началось.

* * *

Мара почти счастливо рассмеялась, глядя на неподвижное тело Повелителя и все так же сжимая уже окончательно погасший жезл, чья сила осталось заключенной в голубой шар.

– Прекрасно! Это так захватывает… Конечно, не совсем то, что я ожидала, но мне и этого хватит. Теперь, как я и обещала, твоя очередь, Софи. Жаль, я не догадалась убить тебя на глазах щенка. Было бы забавно посмотреть на его скорчившееся от боли личико. Надо же, не думала я, что он способен на чувства к кому–то еще, кроме самого себя

– Неправда, – напряженно выдохнула девушка, у которой от усилий создать хотя бы небольшое стихийное заклятье руки начали охватывать судороги. – Он жил не только ради самого себя. Мефистору были дороги его подданные, был дорог его… его друг.

«Еще очень недолго я буду говорить о Мефе в прошедшем времени. Обещаю…»

Руки Фаукса сжались в кулаки, но тут же расслабились, как будто он преодолел минутный порыв.

– Он был эгоистом чистой воды, – передернула плечами демоница, восторг которой заметно поутих. – И ключевое слово здесь – был. Но хватит разговоров… Приготовься, деточка. Уж извини, но о последнем желании спрашивать не буду – некогда уже, гости наверху заждались.

Женщина повторила свои недавние движения, несколько раз прокрутив основание жезла вокруг его оси, отчего артефакт снова начал излучать тусклое сияние, с каждой секундой становящееся все ярче так, что вскоре оно начало слепить глаза.

Я стояла посреди грота и не могла пошевелить даже пальцем, во второй раз почти завороженная этим ослепительным светом. Странно… Люди всегда считали, что опасна тьма и боялись ночи, а смерть, оказывается, несет в себе свет, то, что они так возвышали…

Волна чистой, незамутненной ничем мощью неслась прямо на меня, а я ничего не могла поделать. В горле пересохло, было отчего–то не страшно, а как–то… грустно. Да, мне было грустно погибать вот так, проиграв сражение. И что же? А как же мое «обещаю» минутой назад? Я ведь даже освободиться не успела… Да и на что я вообще надеялась?

Но когда смертоносный поток почти накрыл меня, передо мной вдруг выросла чья–то фигура. Черные волосы и львиная кисточка на хвосте. Секунда, две…

Фигура, откинутая небывалой силой, сшибла меня с ног, и мы вместе с ней прокатились по земляному полу и с грохотом осыпающихся камней врезались в стену. Застонав от резкой боли в спине, я почувствовала, как по виску течет что–то горячее. Дрожащими пальцами я мазнула по жидкости, оказавшейся моей кровью, и перевела до сих пор шокированный взгляд на тело, распластавшееся на моих коленях. О Боже…

– Фаукс, – сдавленно прошептала я, подавляя всхлип, непроизвольно родившийся в горле. Он меня… спас? Закрыл собой…

– Дурак, – донеслось презрительное до меня. Подняв голову, я растерянно посмотрела на Мару, деловито крутящую стержень жезла для новой атаки. – Как будто он таким образом чем–то тебе помог. Ты же все равно уже не жилец. Хотя, наверное, он просто хотел умереть героем.

– Зачем… Зачем ты делаешь все это? Месть никогда не принесет тебе удовлетворения. Наоборот, будет становиться хуже с каждым прожитым тобою днем, а память о причиненных страданиях заставит страдать тебя саму!

Демоница замерла и вперила в меня взгляд, преисполненный почти ненавистью.

– Не смотри на меня так. Не смотри так, будто жалеешь меня!

– Я знаю, порой от одиночества хочется выть как раненный зверь, – быстро заговорила я, желая, если не достучаться до Мары, то хотя бы выиграть время. – И кажется, что где–то там, у тебя внутри, поселился комок пустоты, который ничем не заполнить. Я знаю это чувство, и ты, я уверена, тоже. Но оно ничего хорошего в себе не несет. Равнодушие – это ужасно! Люби, ненавидь, но не будь ты безразличной к чужим смертям! Остановись. Одумайся. Все еще можно вернуть.

– Нет, ничего вернуть уже нельзя! Я перешла ту границу, откуда еще был возврат. Теперь мне нельзя останавливаться. Нельзя, нельзя… – Мара, бормоча последние слова без остановки, вновь направила на меня засиявший артефакт для последнего удара.