Точка невозврата

О чем они говорят? Какая смерть? Кто умер? Она жива. Вот же она, все видит и слышит. Татка снова попыталась закричать:

– Я здесь, я жива!

Но опять не смогла произнести ни звука. Ее охватила паника. Как же так? Что происходит?

Она рванулась вперед, еще не понимая зачем и чего хочет. Но ведь она должна что-то предпринять, что-то такое сделать, чтобы они поняли…

Молодой парень, до этого столбом стоящий в сторонке и растерянными глазами наблюдавший за всем происходящим, вдруг поднес руку ко рту и быстро рванул из операционной. Татка не успела отскочить. Парень, словно не замечая ее, продолжал свое движение. Вот он совсем рядом. Татка напряглась, ожидая столкновения, но парень легко пришел сквозь нее и скрылся за дверью, ведущей из операционной. А Татка так и застыла посреди палаты, не в силах понять, что же произошло.

***

Когда на работе стало известно о смерти Татки, Наталья Алексеевна долго не могла прийти в себя. Вытирая платком градом катившиеся по щекам слезы, она всхлипывала и все повторяла:

– Ну, надо же! Такая молодая. Только бы жить. И такая ужасная смерть. Бедная девочка.

Она даже закрыла офис и вместе с Виолеттой отправилась на похороны.

Хоронили Татку на небольшом подмосковном кладбище, расположенном рядом с деревенькой, в которой родилась и провела свое детство Таткина мама. Именно здесь, на этом кладбище покоились немногочисленные родственники по материнской линии. Глубокая могила была вырыта в рыжей глине, рядом с небольшими холмиками уже ушедших родственников. Наталья Алексеевна и Виолетта стояли в толпе родственников и знакомых, пришедших проводить Тату в последний путь. Со всех сторон слышались рыдания.

– Такая молодая!

– Мать не переживет!

– Водителя того теперь посадят, да только ее-то уже этим не вернешь.

– Девочка моя, любимая, единственная, как же я без тебя?

– А жених-то еще в больнице.

Когда начали забивать крышку гроба, матери, седовласой пожилой женщине, поздно родившей дочь, вырастившей ее в одиночку, стало плохо. Ее подхватили подруги. Комья земли прощальным эхом застучали по крышке гроба. Мрачные полупьяные могильщики наспех насыпали поверх могилы небольшой рыжий холмик, который тут же покрылся венками и ковром из живых цветов.

На поминки они не поехали. Вернулись в офис. Виолетта отпаивала свою начальницу горячим чаем с коньяком, а у самой глаза были на мокром месте. Все так неожиданно. Был человек, и нет человека. Уже никогда Татка не переступит порог конторы, не наполниться ее смехом все вокруг. Почему именно она? Наверное, это судьба.

Глава II. Дорога назад

Татка так и не смогла свыкнуться со своим новым положением. Может быть, она бы и поняла, что с ней произошло, если бы не была так одинока и напугана. Вокруг были люди, которых она видела, слышала. Но она оставалась для них невидимкой. Словно жила в каком-то параллельном мире. Словно не было у нее тела. Хотя нет, тело все же было, только не такое как раньше. Какое-то другое. Она даже названия этому не могла подобрать. Ее земных познаний не хватало для этого. Разве что это ее духовная оболочка парит над землей, и все разговоры о бессмертии души человеческой правдивы. Но тогда, где же остальные души всех тех умерших, раньше нее? Где они? Почему она их не видит? Татке не с кем было поделиться своими страхами.

Она уже знала, что Павел выжил в той страшной аварии. Стоило ей подумать о нем, как она словно бы увидела его в палате реанимации и ноги – или что там теперь у нее вместо них – сами принесли ее именно туда, где опутанный кучей трубочек и датчиков он из последних сил цеплялся за жизнь. Татка подлетела совсем близко, опустилась на постель рядом с ним и хотела взять его руку в свою. Но ее пальцы легко прошли сквозь его плоть, а его рука так и осталась недвижимо лежать на покрывале. Тогда она просто положила свою руку сверху.

Монитор в изголовье кровати показывал ровное биение его сердца. Он жил.

Дверь в палату реанимации открылась и вошла медсестра. Она прошла прямо к кровати больного, и Татка машинально отпрянула, боясь, что ее сейчас увидят здесь и придется отвечать на вопрос: «Как она сюда попала?».

Но медсестра, как ни в чем небывало, склонилась над больным. Она не видела Татку.

Татка стремительно вылетела из палаты. Кто-нибудь все-таки объяснит ей, что происходит! Что с ней? Почему люди не замечают ее?

Татка не знала ответов на свои вопросы. Но она должна это выяснить. Иначе, как она будет жить дальше? Надо срочно попытаться с кем-то поговорить. С кем-то родным, кто точно ее поймет.

Мама! Точно, она отправиться к маме. Уж мама-то узнает свою дочь.

Татка нашла ее на кладбище, и сначала даже не поняла, что хоронят именно ее, Татку. Она сверху наблюдала, как собравшиеся прощались с ее телом, лежащим в обитом алым атласом гробу, как плакала мама, как под гроб, уже накрытый такой же алой крышкой, пропустили два прочных каната, и могильщики медленно опустили его в свежеразрытую яму.

Татка видела все это, и ей хотелось крикнуть:

– Подождите, что вы делаете? Зачем вы меня хороните, ведь я еще жива. Мама остановись, твоя дочь здесь!