Точка невозврата

– Ты сидишь в своем болоте на пособие, которое тебе Костя высылает, вот и сиди там, чего ты сюда лезешь?

– Ты чего? – недоуменно спросил Стас.

– Кому нужны эти понты? Понюхать у красивой жизни под хвостом захотелось?

– Ты больная, что ли? – Глаза Стаса потемнели. – Ты что несешь?

– Да пошел ты! – Она, даже не прикурив сигарету, вдавила ее в пепельницу и, схватив сумочку, быстрым шагом пошла к выходу.

Стас смотрел ей вслед, пока не почувствовал, что рядом с ним кто-то стоит. Поднял голову – парня он узнал сразу, видел его пару раз с Бьянкой.

Тот уселся на место девушки, кивнул ему, как старому знакомому, сказал:

– Всякое существо, от комара и до человека, имеет право не только на существование, но и на какие-то действия. Такое право действует до тех пор, пока существо не начинает своими действиями мешать кому-то другому. Комара – ладошкой, таракана – тапком, человека… Ну ты понял, да?

Стас улыбнулся. Кивнул.

– Сильно сказано. Это мескалин на тебя так действует?

Лицо Эрика перекосилось.

– Не умничай, Василий. Если хочешь проблем, ты их получишь. Не испытывай судьбу. Это моя женщина. Если тебе будет понятнее, это моя самка.

Взять бы пистолет сейчас и так, как во сне было… один выстрел – одним уродом меньше. Интересно, рискнул бы этот холеный красавчик повторить свои слова, если бы увидел на руке у Стаса татуировку «Сантаны»? Хватило бы у него смелости вякнуть то же самое в лицо наемнику?

Просто взять пистолет и нажать на курок.

Только от убийства вряд ли кто отмазывать будет. Даже инкубатора. Скорее, корректировку сделают, чтобы не болтал.

– Я доступно выразил свои мысли? – спросил Эрик.

– Конечно. – Стас поднял руку, официант появился через секунду. – Не забудь пометить территорию, самец.

Бросил на стол смятый полтинник, поднялся и пошел к выходу.

Когда он вышел из клуба, Бьянки уже не было.

Впрочем, догонять он ее не собирался. Хотелось домой и спать.

Спать.

* * *

Не сразу понимаю, что вообще здесь делаю. Только через несколько секунд картинки в голове складываются во что-то более-менее понятное и одновременно появляется план ближайших действий.

Чувствую, что тогда, в кабаке, это было не рядовое происшествие. Что-то не так, и мне предстоит выяснить, что именно. Поэтому я сейчас здесь, в поселке, во дворе дома, где еще вчера проживал убитый мною мужчина, а сегодня живут вдова и ее дети.

Мне что-то надо узнать у них, но я не знаю, что именно.

На первом этаже горит свет, все остальные окна темны. Но людей за освещенными окнами не видно. Либо сидят-лежат, либо там никого нет.

Над всем поселком тишина. Легкий ветерок шевелит листву деревьев, нагоняя свежайший воздух. Где-то неподалеку квакают лягушки. Драйвом и не пахнет.

Странно.

Джет учил не бояться странностей. Он говорил, что любая странность – это подсказка, ведущая к истине.

Чья-то тень мелькает сбоку – едва успеваю увернуться, как на место, где я только что стоял, прыгает огромная кавказская овчарка.

Не лает, скорее всего, генетический модификант с волком. Хотя, может, тренировка такая. В данном случае это не имеет значения.

Едва приняв устойчивое положение, она прыгает вновь.

Теперь уже в последний раз.

Вытираю лезвие ножа о шкуру псины и, присев на одно колено, прислушиваюсь.

Тихо. Никто не слышал шума схватки, не зажег свет и не подошел к окну. И собак, видимо, больше нет.

Осторожно подхожу к тому окну, за которым горит свет. Окно немного приоткрыто: слышу чьи-то всхлипывания и бормочущий, скорее всего слова утешения, голос.

Заглядываю внутрь и убеждаюсь, что это так. Женщина на диване, плачет на плече у мужчины, еще двое мужчин сидят за столом вместе с девчонкой, которую узнаю с первого взгляда.

Моя ж ты страшненькая курица.

Женщина поднимает заплаканное лицо – это она, нет сомнений, хоть и опухшая от рыданий. Толкаю рукой окно, распахивая его, и, подтянувшись, запрыгиваю в комнату.

Мгновение в комнате стоит тишина, которая прерывается недоуменным возгласом одного из мужчин:

– Ты… вы… ты кто такой?

Он не знает, кто я, его не было тогда там. Поэтому он и пытается пылить.

Только хрен я ему дам это сделать.

– Все молчат и слушают то, что говорю я, – произношу, поводя по ним дулом пистолета. – Если услышу хоть звук, убью того, кто попадется мне под руку. Тишина. Второй раз повторять не буду.

«Большинство людей сделаны из пластилина. Тебе надо лишь убедить их в этом, а потом лепить все, что тебе нужно», – копирайт принадлежит моему инструктору.

Пушка – очень действенное средство в плане убеждения.

Мужики молчат. Мирные пластилиновые бюргеры – они растерянны, они не понимают, что здесь происходит, они всего лишь пришли помочь семье погибшего…

А вот женщина… точнее, сначала девчонка…

– Мама!

И мамаша:

– Господи! Это же ты! Ты убил! А…

Указательным пальцем перевожу «спайдер» в режим бесшумной стрельбы, глядя на женщину в упор, приставляю пистолет к затылку одного из сидящих за столом бюргеров и нажимаю на спусковой крючок.

Шпок!

Он валится на пол вместе со стулом, и ковер вокруг его головы сразу же набухает кровью.

«Рест ин пис».

Это действует. Лучше всяких угроз и уговоров.